Она слегка встревожилась, но только слегка. Возможно, ему следовало сказать не «должен», а «хочу». Впрочем, это всего лишь слова.
— Говори, Дэнни.
— Я восхищаюсь тобой, честное слово… Мне очень не хочется сообщать тебе плохие новости. Ты даже не представляешь, как не хочется. Меня немного утешает только одно: я прилетел, чтобы рассказать об этом лично.
В горле Рии внезапно застрял большой тяжелый камень. Под нарядным шейным платком, который она так весело завязала утром.
— Что? — не доверяя собственному голосу, лаконично спросила она.
— Все очень плохо.
— Не верю. — Рия поняла, что Дэнни не возвращается к ней. Речь шла совсем не об этом. Ее список был ни к чему. Как бы она себя ни вела, это ничего бы не изменило.
Она услышала собственный голос:
— Дэнни, я уже слышала все самое плохое. Ничего худшего быть не может.
— Увы, может, — ответил он.
И тут Рия, сидевшая на скамейке Мемориального парка Стонифилда, узнала, что у нее больше нет дома. Дом являлся частью имущества Барни Маккарти, управление которым вскоре должно было перейти в другие руки.
— Сегодня нас приглашают на вечеринку, — сказал Шон Мэйн, как только увидел Энни.
— А Брайан и Келли тоже пойдут?
— Ни под каким видом. Мама посмотрит с ними видео.
— А я не взяла с собой ничего нарядного, — огорчилась Энни.
— Ты и так выглядишь чудесно, — не скрывая восхищения, ответил Шон.
Китти ей не поверит. Как жаль, что подруги здесь нет и она не видит ее триумфа! «Впрочем, на моем месте Китти уже давно стащила бы с Шона джинсы», — с осуждением подумала Энни. Ничего такого Энни делать не собиралась — она предупреждала заранее. Хьюби ответил, что это нечестно. То же самое, что ставить на стол изысканное блюдо, а потом уносить его, так и не дав попробовать. Нет, все это было слишком сложно.
— Ладно, Хилари, выкладывай. Что там у тебя?
— Мама, как ты догадалась, что я хотела тебе что-то сказать? — спросила Хилари.
— Вы с Плайерсом два сапога пара. Когда он хочет намекнуть, что пора на прогулку, то начинает наматывать круги. И ты делаешь то же самое.
— Мам, шила в мешке не утаишь.
— Еще бы.
— Я хочу сказать, что, если бы здесь была Рия, я сначала обсудила бы это с ней, а уж потом сообщила тебе.
— Хилари, я что, должна тащить из тебя слова клещами?
— Мы с Мартином поспорили, станешь ли ты возражать против нашего переезда в деревню.
— В деревню?
— Я сказала, что станешь. А Мартин — что нет.
— В какую еще деревню? — поразилась Нора Джонсон.
— Ну, в старый дом Мартина. Понимаешь, никто из его братьев не хочет там жить, дом рушится, в местной школе есть должность учителя, и я тоже смогла бы там работать.
— Ты будешь жить на западе? — Для коренной дублинки Норы Джонсон деревня была местом, куда люди ездят в отпуск.
— Мама, если это тебя не слишком огорчит, то да.
— Огорчить меня не может уже ничего. Но, Хилари, детка, ради бога, что это стукнуло тебе в голову? — недоумевала мать.
— Мам, там намного дешевле. Мы кое-что скопили, жизнь там недорогая, можно сэкономить на бензине. И конечно, мы сможем отложить деньги от продажи дома.
— И что ты будешь делать с этими деньгами?
— Ничего. Просто хранить. Когда мы станем старыми, это будет для нас большим утешением.
Нора покачала головой. Не большим, а единственным. Других утешений для Мартина и Хилари не существовало.
— И что заставило тебя принять такое решение?
— Когда мы там были в последний раз, я увидела, что весь дом окружен деревьями, — ответила Хилари. — И поняла, что это место предназначено мне судьбой.
— Что, опять трахалась с клиентами? — рявкнул Джек.
— Перестань, Джек. — Герти попыталась вырвать руку, которую муж держал мертвой хваткой. — О чем ты говоришь?
— Ты моя жена и не должна шляться по улице, как старая проститутка в поисках десятки.
— Отпусти, Джек. Ты делаешь мне больно. Прошу тебя.
— Где ты это делаешь? Прямо у стены, да?
— Ты с ума сошел. — Герти испугалась. Она давно не видела Джека в таком состоянии. Ей было известно, что этот уик-энд Рия и дети проводят у Мэйнов. Рия скажет сестре, что у Герти все хорошо. Видела бы ее Шейла своими глазами…
— Ты догадывалась, что я все узнаю, верно?
— Джек, тебе нечего узнавать.
— Тогда почему вчера вечером ты отослала детей к матери? Говори!
— Потому что видела, что ты слегка… под мухой. Я никого не хотела огорчать.
— Ты не хотела, чтобы дети слышали, что их мать делает это за десятку с первым встречным. — Он ударил ее.
— Джек!
— Я — нормальный мужчина. А что может подумать нормальный мужчина, если видит в сумочке жены десятифунтовую бумажку?
— Джек, я мою у людей полы.
— У кого? У кого ты их моешь?
— У Мэрилин Вайн, которая живет в доме Рии, иногда у Полли Каллаган, у Фрэнсис Салливан…
Он засмеялся.
— Думаешь, я тебе поверю?
Герти плакала, закрыв лицо руками.
— Джек, если ты мне не веришь, то уж лучше убей на месте, потому что у меня больше нет сил, — сквозь слезы сказала она.
— У меня еще никогда не было подружки, — сказал Шон Мэйн Энни. Они сидели в кресле у окна. В комнате танцевали, а в саду готовили все нужное для барбекю. Шон гордо и даже покровительственно обнимал ее за плечи. Энни улыбалась ему, помня, что отталкивать от себя молодых людей не следует. — Жаль, что девочка, которая мне нравится, скоро вернется в Ирландию. Вот не везет…
— Мы сможем писать друг другу, — ответила она.
— Или я приеду в Ирландию, буду жить у тети Герти и дяди Джека, ходить в школу и быть рядом с тобой.
— Да, наверное… — неуверенно сказала Энни.
— Тебе это не нравится?
— Нет, я просто… просто… — Она не знала, как закончить фразу. Мама не велела рассказывать подробно о жизни Герти; американцам знать об этом было не обязательно. Почему-то это было важно. — Просто я думаю, что Герти очень занята, — неловко сказала Энни.
— Но время для семьи она все же находит, — возразил Шон.
— Да, конечно.
— Ты здорово удивилась, когда вернулся отец? — Шон знал эту историю.
— Я не уверена, что он действительно вернулся.
— Но Брайан сказал…
