— Ох, Шон, что он знает? Просто папа немного грустный. И он был очень увлечен Бернадеттой. Не понимаю, как он мог бросить ее с ребенком…
— Ну, во всяком случае, сейчас он с твоей мамой в Стонифилде, а это уже неплохо.
— Да, — согласилась Энни. — Это действительно неплохо.
Тени в Мемориальном парке становились длиннее, однако Дэнни и Рия продолжали сидеть на скамейке. Они держались за руки, но не так, как делали в молодости. Даже не как друзья, а как люди, потерпевшие кораблекрушение, которые цепляются друг за друга, боясь остаться в полном одиночестве. Большую часть времени они молчали. Иногда Рия что-то спрашивала безжизненным голосом, и Дэнни отвечал. Он ни разу не назвал ее «радость моя», не внушал ложных надежд и не уверял, что все как-то образуется.
— Зачем ты прилетел в Америку? — спросила она. — Неужели нельзя было сказать это дома?
— Я не хотел, чтобы ты узнала об этом от кого-то другого.
Рия воспользовалась тем, что они все еще держались за руки, и ответила ему благодарным пожатием. Никаких взаимных упреков не было. Оба знали, что дом заложен. Просто думали, что этот день никогда не наступит. А он наступил.
— Он очень расстраивался из-за нас и дома на Тара-роуд? — спросила Рия.
Дэнни постарался ответить честно.
— Он был слишком раздавлен собственными несчастьями, чтобы думать о чужих.
— Ну, если он прислал тебя сюда, то, наверное, все же переживает.
— Нет. Я сам настоял на этом.
— А Мона?
— Барни сказал, что Мона молчит. Не говорит ни слова.
— Она должна была что-то сказать.
— Если и сказала, то он мне этого не сообщил. — Это был совсем другой Дэнни. Больше не веривший ничему и никому. Даже великий Барни Маккарти перестал для него что-то значить.
Они немного поговорили о будущем Дэнни. Были другие агентства по торговле недвижимостью, в которых он мог бы работать. Но ему снова пришлось бы начать с нуля.
— А что Полли?
— Она отказалась от своей квартиры и ищет работу. Забыл, как ее назвал Барни. То ли кремень, то ли боец.
Рия кивнула.
— Верно и то и другое.
— Но со служащими было не легче.
— Кто им сказал?
— Пришлось мне.
— Да. Неблагодарная задача.
— Тем более что со многими из них я был знаком долгие годы.
— Знаю. И я тоже.
Снова наступило молчание, но тревоги и неловкости в нем уже не было. Похоже, оба смирились со случившимся.
— А что об этом говорит Бернадетта?
— Она еще не знает.
— Дэнни!
— Честно. Я скажу ей, когда вернусь. Она останется спокойной. Ее мать — нет, а она — да.
Ветер нес мимо листья и опавшие цветочные лепестки.
— Поедем домой, Дэнни.
— Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что не кричала на меня. Хотя я принес тебе самую плохую новость на свете.
— Нет, — покачала головой Рия.
— Ты о чем?
— Раньше ты принес мне куда более худшую.
Дэнни молчал. Они вместе шли по Мемориальному парку к машине Мэрилин Вайн.
В дом шестнадцать по Тара-роуд пришел Колм Барри.
— Вы действительно работали в реабилитационном центре?
— Да, конечно.
— Значит, вы можете помочь?
— Вы знаете, что не могу. Кэролайн должна захотеть сделать это сама. Тогда смогу.
— Но мы же не можем тащить ее туда насильно? — Он выглядел растерянным.
— В Дублине есть такой центр?
Колм кивнул.
— Есть, причем неплохой. Но что толку?
— Вы можете сходить туда, познакомиться с программой, встретиться с людьми. Скажите ей об этом.
— Она только заткнет уши.
— Она не любит этого своего Монто?
— Нет, она любит то, чем он ее снабжает. А он проворачивает свои дела в моем ресторане.
— Вы шутите.
— Вчера вечером именно этим они и занимались. Я знаю.
— Колм, этого нельзя допустить. Из-за него ваш ресторан закроют. И что тогда будете делать вы с Кэролайн?
— А что я могу? Только донести на Монто. Но это убьет ее.
— Вы с Кэролайн близки, многое вынесли вместе, так что у вас есть возможность поговорить с ней. Скажите ей, что можете потерять свой ресторан, и попросите попробовать воспользоваться услугами центра. Скажите, что если она хочет, я ее провожу и буду сидеть рядом во время собеседования.
Когда он ушел, Мэрилин посмотрела на себя в зеркало. За время пребывания в Дублине ее каштановые волосы стали немного длиннее. Взгляд остался настороженным, а подбородок — решительным. Но внутри она стала совсем другим человеком. Как можно было столь измениться всего за несколько недель? Она не только познакомилась с совершенно чужими людьми, но и стала активно вмешиваться в их жизнь. Грег ни за что не поверил бы.
Грег… Она решила позвонить ему, но с удивлением узнала, что он взял несколько неприсутственных дней. Странно… Это было не в его духе. Тогда она позвонила ему домой. Автоответчик сообщил, что он вернется только через неделю. Впервые за все время их совместной жизни он не сообщил ей, куда уезжает и что собирается делать.
Внезапно Мэрилин почувствовала себя очень одинокой.
Когда они вернулись на Тюдор-драйв, Рия предложила выпить чаю.
— Нет, Рия, сядь, пожалуйста, и поговори со мной… Не надо суетиться, как дома.
— По-твоему, дома я только и делала, что суетилась? — Почему-то это показалось Рии очень обидным.
— Знаешь, когда я приходил с работы и хотел поговорить, в духовке всегда что-то пеклось, на конфорке что-то жарилось, что-то вынималось из морозилки, и люди сновали туда-сюда.
— Насколько я помню, это были только наши дети и члены семьи.
— И половина квартала в придачу. У тебя никогда не было времени поговорить со мной.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что вся эта возня была ни к чему.
— Ты так думаешь?
— Да, думаю.
— Ладно. Тогда я не буду заваривать чай, а сяду и стану говорить с тобой.
Но это ему тоже не понравилось.
— Черт меня дернул за язык. Ладно, давай пить чай.
— Завари сам, — сказала Рия. — А я посижу.
Он включил чайник и достал пакетики с чаем. Наверное, ей следовало чаще позволять Дэнни делать это.
