— Имей в виду, я делаю это не для тебя, а для двух беззащитных детей, которых ты прижила с этим горьким пьяницей.
— Мама, ты мне не помогаешь.
— Помогаю. Забираю детей из места будущей казни. Если бы ты сама не была полусумасшедшей, то понимала бы, что я помогаю тебе.
— Мама, у меня есть подруги, которые возьмут их, когда на Джека найдет в очередной раз.
— В последнее время на Джека находит каждый день и каждую ночь. А Мораны — люди порядочные, однако больше одного уик-энда им не выдержать.
— Мама, ты очень хорошая, но тебе этого не понять.
— Мне не понять? Я не понимаю только одного: два напуганных маленьких ребенка вздрагивают от малейшего шороха, а ты не подаешь в суд, чтобы этому подонку запретили подходить к ним на пушечный выстрел.
— Ты же веришь в Бога, в таинство брака, в то, что супруги должны быть заодно и в добре, и во зле. Сохранять брак в добре ничего не стоит, а вот во зле…
— Да уж. Во зле для всех вокруг. — Мать плотно сжала губы и начала укладывать вещи Джона и Кэти. Несчастные малыши в очередной раз переселялись к бабушке.
Розмари приезжала к Дэнни и Рии несколько раз в неделю. Всегда требовалось что-то обсудить: планы, отчеты… Визиты были непродолжительными. Все должны были знать, что она следит за стройкой и что никакие недоделки не ускользнут от ее бдительного ока. Рия пыталась накормить ее ужином, но Розмари отвечала, что объелась во время ланча и не в состоянии проглотить ни куска. Однако всем было известно, что это неправда. Раз в неделю Розмари ходила в «Квентин», а в остальное время съедала нежирный йогурт и яблоко, не отходя от письменного стола. Во время деловых ланчей в «Шелбурне» не обошлось бы без вина или виски с содовой. Розмари Райан оставалась тощей, как борзая, только благодаря железной воле. Иногда Рия задумывалась, зачем ей так изнурять себя. Тренажерный зал и бассейн до работы, бег трусцой по выходным, постоянная диета, отход ко сну не позже одиннадцати, регулярное посещение парикмахерской. О господи, для чего?
Когда она задала этот вопрос Розмари, та сказала, что для собственного удовлетворения. Однако ответ прозвучал так уныло, что Рия была готова откусить себе язык В последнее время они не заикались о сексе, хотя когда-то ни о чем другом не говорили. Правда, это было давно, еще до того, как Рия переспала с Дэнни. Рия не сообщала подруге, что Дэнни все еще способен довести ее до экстаза так же, как в молодости. А Розмари никогда не рассказывала ей о своих многочисленных победах. Рия знала, что она принимает противозачаточные таблетки и имеет кучу любовников. Она видела план пентхауса Розмари. Огромная спальня, роскошная ванная, джакузи, двойные раковины. Такая спальня не нужна женщине, которая часто спит одна. Рии очень хотелось задать вопрос, но она крепилась. Если Розмари захочет что-то рассказать, то сделает это сама.
— Стройка идет медленнее, чем мы думали, — сказала Розмари.
— Загляни в договор. Там есть пункт о непредвиденных обстоятельствах, — засмеялся Дэнни.
— Прикрыл задницу, да? — Розмари смотрела на него с восхищением.
— Так же, как ты.
— Я только хотела застраховаться от халтурщиков.
— А я застраховался от плохой погоды. Которая как раз и наступила, — ответил он.
Рия и дети вырезали из теста печенье с помощью формочек. Брайан выбрал круглую, а Энни — в виде звездочки.
— О чем они говорят? — спросил Брайан.
— О бизнесе, — объяснила Энни. — Папа и Розмари говорят о бизнесе.
— А почему они говорят на кухне? Кухня — это место для игры, — громко сказал Брайан.
— Он прав, — промолвила Розмари. — Давай отнесем документы в вашу великолепную гостиную. Если бы у меня была такая комната, я бы не дала ей стыть и покрываться плесенью. Можешь не сомневаться.
Дэнни послушно собрал бумаги и пошел наверх.
Руки Рии были в муке, и это помешало ей вытереть проступившие на глазах слезы. Как Розмари смеет срамить ее при всех? Видите ли, ее гостиная обросла плесенью! Нужно будет завтра же осмотреть комнату, чтобы люди не говорили зря. Возможно, Розмари оказала ей услугу.
— Мама, ты в порядке? — спросила Энни.
— Да, конечно.
— Тебе тоже хочется заняться бизнесом?
И тут Рия вспомнила слова миссис Коннор, предсказавшей, что она станет главой процветающей компании или кем-то в этом роде.
— Да нет, милая, — ответила она. — Но за вопрос спасибо.
На следующий день пришла Герти. Она выглядела очень усталой, под глазами залегли темные круги.
— Только ни о чем меня не спрашивай. Пожалуйста, Рия.
— Ладно. У каждого своя жизнь.
— Слава богу, что хоть ты это понимаешь.
— Герти, давай уберем гостиную, проветрим и все отдраим.
— Кто-то приезжает? — невинно спросила Герти.
— Нет, — отрезала Рия.
Герти сделала паузу и посмотрела на нее с удивлением. — Извини.
— Ладно. Ты не лезешь в мои дела, а я — в твои.
Они работали молча. Герти шлифовала медную каминную решетку, а Рия полировала мебель. Наконец она опустила тряпку.
— Просто я чувствую себя никчемной. Последней дурой.
— Ты? — изумилась Герти.
— Я. У нас есть чудесная комната, а мы никогда ею не пользуемся.
Герти смерила ее задумчивым взглядом. Кто-то расстроил Рию. Причем наверняка не Нора Джонсон; к ее нотациям дочь давно привыкла. И не Фрэнсис Салливан, мать Китти; эта женщина не могла обидеть никого на свете. Хилари не говорила ни о чем, кроме стоимости того и цены этого; на нытье сестры Рия тоже не обратила бы внимания. Оставалась только Розмари. Герти открыла рот, но тут же закрыла его. Рия не говорила о своих подругах ни одного худого слова. Следовательно, и спрашивать было бесполезно.
— Ты не считаешь, что это глупо? — спросила Рия.
Герти не торопилась с ответом.
— Знаешь, по сравнению с моей квартирой здесь настоящий дворец. Все так говорят. Мне было бы достаточно и того, что есть сейчас. Но ведь вы с Дэнни недаром ездили по аукционам и искали эту красивую мебель. Может быть, ты и права. Наверное, вам действительно следует чаще пользоваться этой комнатой. Почему бы не начать прямо сегодня вечером?
— Боюсь, дети разнесут все в щепки.
— Не разнесут. Преврати это в награду. В экскурсию перед сном или что-нибудь в этом роде. Если они будут хорошо себя вести, то смогут остаться там подольше. Как думаешь, получится? — Взгляд у Герти был совершенно затравленный.
Рии хотелось плакать.
— Отличная мысль, — лаконично сказала она. — Через двадцать минут мы закончим и пойдем на кухню печь булочки с изюмом.
