К этому времени Роз выяснила, что женские недомогания, которые одолевали ее уже какое-то время, требуют немедленной гистерэктомии,
[67]
а потом оказалось, что и операция не решила проблем. Роз приняла приговор спокойно.
Врач был удивлен ее реакцией.
— Мы сделаем все, чтобы боли доставляли вам как можно меньше страданий, — пообещал он.
— О, я в этом не сомневаюсь, доктор. Но вот чего мне хотелось бы больше всего, так это переехать в хоспис и остаться там до конца. Это возможно?
— Но ведь у вас есть любящие родственники! Они наверняка позаботятся о вас.
— Так-то оно так, но у них и без меня хлопот хватает. Им нужно заниматься гостиницей, и я не хочу быть им в тягость. Пожалуйста, доктор, отправьте меня в хоспис. Я буду помогать, чем смогу.
— Хорошо, — ответил доктор и громко высморкался.
У Роз, как и у любого другого человека, случались минуты, когда ею овладевала злость, даже ярость, но она никогда не выплескивала эти чувства ни на родных, ни на соседей по хоспису. Большую часть времени мысли ее были заняты тем, что необходимо сделать за недолгое время, оставшееся в ее распоряжении.
Когда Роз навещали родные, им не удавалось выяснить почти ничего о ее самочувствии и течении болезни. Зато они получали массу информации о хосписе и обо всем, что там происходит. По словам Роз, это было замечательное место, и она желала помочь всем: не надо приносить ей конфеты и теплые одеяла, сделайте лучше что-нибудь нужное, полезное для всех — вот чего Роз хотела от своих родных.
И они пошли ей навстречу.
Лэдди где-то раздобыл подержанный бильярдный стол и стал учить обитателей хосписа искусству этой игры, а Гас и Мэгги организовали кулинарные курсы. Жизнь больных наполнилась смыслом и радостью, время бежало незаметно. Месяц проходил за месяцем. Роз сильно исхудала и ходила теперь гораздо медленнее, однако не уставала повторять, что не нуждается ни в сочувствии, ни в жалости. Пусть близкие делятся с ней лишь энтузиазмом и жизнелюбием.
Гасу и Мэгги не удалось утаить от нее постигшей их катастрофы. Они вложили все свои деньги в страховую компанию, которая вскоре лопнула. Это означало, что они потеряют свою гостиницу, а вместе с ней и мечты о будущем. Поначалу они надеялись, что Роз не узнает об их беде и умрет в счастливом неведении. В конце концов, она так ослабела, что они уже не могли, как прежде, забирать ее по воскресеньям к себе в гостиницу — на традиционный семейный обед и для того, чтобы она могла пообщаться с внучками. Зачем ей знать, что все средства, которые она столь щедро пожертвовала для них, вылетели в трубу!
Однако Роз почувствовала неладное.
— Вы обязаны рассказать мне обо всем, что произошло, — заявила она Гасу и Мэгги. — Вы не имеете права выйти из этой комнаты, оставив меня в неведении. Мне осталось жить считанные недели, так не заставляйте меня провести их, мучаясь догадками и воображая себе невесть какие ужасы.
— А что было бы для вас самым страшным? — спросила Мэгги.
— Если бы что-нибудь случилось с детьми. Я права? — Они дружно помотали головами. — С кем-то из вас? С Лэдди? Кто-то заболел? — И снова сын с невесткой ответили отрицательно. — Ну, если так, то все остальное не страшно, — немного успокоившись, проговорила Роз. Она уже улыбалась, и глаза ярко горели на ее изможденном лице.
И тогда они рассказали ей все. О том, как приобрели акции страховой компании. О том, как через некоторое время разнеслась весть о ее банкротстве. О том, как внушающий доверие мужчина по имени Гарри Кейн выступил по телевидению и сообщил, что никто из вкладчиков не потеряет своих денег, что все инвестиции будут возвращены. И все же люди продолжали нервничать. Все было слишком туманно.
По щекам Роз потекли слезы. Ничего подобного цыганка Элла не предсказывала. Роз прокляла Гарри Кейна и все, что с ним связано, за его жадность и воровство. Родным еще никогда не приходилось видеть ее в таком гневе.
— Я так и знал. Не надо было нам рассказывать тебе всего этого, — удрученно вздохнул Гас.
— Надо! И поклянитесь, что с сегодняшнего дня вы будете держать меня в курсе всех событий. А если вздумаете обманывать, уверяя, что все в порядке, я вам этого никогда не прощу!
— Если хочешь, ма, я даже буду показывать тебе документы, — успокоил ее Гас.
— А если он этого не сделает, сделаю я, — вставила Мэгги.
— Если же нам не удастся выкрутиться и придется подыскивать себе новую работу, то, будь уверена, ма, мы возьмем Лэдди с собой.
— Как будто она этого не знает! — с упреком посмотрела на мужа Мэгги.
Через некоторое время они принесли и показали Роз письмо из банка. В нем было сказано, что им причитается компенсация. Их капитал возвращался обратно. Пусть немного урезанный, но все же возвращался. Роз внимательно прочитала официальную бумагу, стараясь не упустить ни единой мелочи.
— Лэдди осознает, насколько близки мы были к краху? — спросила она.
— Осознает… по-своему, — сказала Мэгги, и Роз с чувством огромного облегчения поняла: что бы с ней ни случилось, Лэдди находится в любящих и надежных руках.
Она умерла с миром в душе.
Ей не суждено было узнать, что женщина по имени Шивон Кейси позвонит в гостиницу и сообщит Гасу и Мэгги, что деньги, выплаченные семье Нейл за их гостиницу, взяты из личных фондов мистера Кейна, и теперь все, чей бизнес он спас, обязаны поддержать его новое предприятие.
Над всем этим витала некая аура секретности, хотя мисс Кейси предпочитала слово «конфиденциальность». Бумаги выглядели солидно, однако было оговорено, что условия сделки не должны фиксироваться в бухгалтерских книгах. Это было чем-то вроде джентльменского соглашения, о котором властям знать необязательно.
Поначалу им было предложено внести довольно разумную сумму, но впоследствии она выросла. Гас и Мэгги испытывали неподдельную тревогу. Но ведь их действительно спасли, когда они уже думали, что все потеряно. Может быть, в лабиринтах большого бизнеса так принято? Мисс Кейси говорила о своих партнерах почтительно, с придыханием, как о могущественных людях, перечить которым было бы непростительной глупостью.
Гас знал: будь мать жива, она бы не одобрила подобное предприятие, и из-за этого еще больше нервничал, кляня себя за наивность. Лэдди они ничего не сказали, но стали экономить буквально на всем. Они не могли себе позволить новый бойлер, когда в нем возникла необходимость, им было не на что купить новый ковер, и они стыдливо прикрыли протертые до дыр места дешевой циновкой. Однако Лэдди почувствовал неладное, и это не на шутку обеспокоило его. Он понимал, что дело — не в отсутствии клиентов, их-то как раз было предостаточно, однако «Плотный ирландский завтрак» — фирменное блюдо, которое подавали постояльцам по утрам, — был уже не таким плотным, как раньше, а Мэгги сказала, что ему больше не надо ходить на рынок за свежими цветами, поскольку это им не по карману. Когда же уволилась одна из официанток, на ее место так никого и не взяли.
