— Не такой уж я и столп, раз меня не хотят видеть в роли директора.
— А ты хотя бы раз задумывался, что такое работа директора? Сегодня это нечто совсем другое, не то, что прежде. Совет хочет видеть на этом месте не яйцеголового мыслителя, а человека, который умеет рявкнуть, стукнуть кулаком по столу, поспорить с чиновниками Комитета по образованию и прочих бюрократических ведомств, организовать в школе службу охраны на случай вандализма или торговли наркотиками, общаться со склочными родителями, которых, как тебе известно, хватает…
— Я не смогу работать под твоим началом, Тони. Я не уважаю тебя как учителя.
— А тебе и не нужно уважать меня как учителя.
— Видишь ли, мне не нравятся вещи, которые по нраву тебе, а ты плевать хотел на многое из того, что очень важно для меня.
— На что же, например? Ну, назови! Хотя бы что-то одно! О чем ты думаешь, подходя к школьным воротам? Что бы ты сделал в первую очередь, если бы тебя назначили директором?
— Первым делом я бы покрасил здание. Оно грязное, облупилось и напоминает трущобу.
— Согласен, я бы тоже это сделал.
— Ты только так говоришь.
— Нет, Эйдан, это не пустые слова. Более того, я не просто говорю, я знаю, как это сделать. А ты бы даже не знал, с чего начать, как к этому подступиться. Я приглашу одного знакомого журналиста из вечерней газеты. Он приедет сюда вместе с фотографом, а потом в газете появится статья под заголовком «Блистательная Маунтенвью», а на фотографиях будет и облупившаяся штукатурка, и ржавый забор, и указатели с отвалившимися буквами.
— Неужели ты готов так унизить нашу школу?
— Это будет не унижение. На следующий день я пойду с этой статьей в Совет управляющих и добьюсь согласия на большой ремонт. Мы составим список спонсоров, распределим, кто какую работу возьмет на себя: цветоводческие питомники, магазины стройматериалов и т. д. Между прочим, этот список — длиной в полмили — у меня уже заготовлен.
Эйдан опустил взгляд на свои руки. Он понимал, что сам не сумел бы придумать ничего подобного, разработать такой хитроумный план, который наверняка сработает. Да, в следующем году в это же время Маунтенвью будет не узнать. Ей сделают такую косметическую операцию, какую он сам нипочем не сумел бы организовать. И при мысли об этом Эйдан почувствовал себя еще более несчастным, будто только что осиротел.
— И все же, Тони, я не смогу здесь остаться. Я постоянно буду чувствовать обиду, разочарование, все будут смотреть на меня как на никчемного неудачника.
— Но ведь здесь никто и мысли не допускал о том, что ты можешь стать директором.
— Я так и думал, — просто ответил Эйдан.
— В таком случае, унижение, о котором ты толкуешь, существует только в твоем воображении.
— А моя семья? Они считают, что должность директора уже у меня в кармане, они собираются праздновать это.
Тони О'Брайен почувствовал, как в горле у него застрял комок. Он знал, что это было правдой: он сам убедился, что дочь этого человека гордится тем, что ее папа станет директором! Однако сейчас не время для сантиментов, надо действовать!
— Так дай им повод, достойный того, чтобы его отпраздновать.
— Какой, например?
— Предположим, не было никакой гонки за директорским местом. Предположим, у тебя появилась бы возможность занять какой-нибудь другой пост, что-нибудь устроить, организовать… Что бы ты в таком случае сделал?
— Послушай, Тони, я понимаю, что ты желаешь мне добра, и благодарен тебе за это, но сейчас я не в настроении играть в «предположим, что…».
— Я уже директор, неужели ты этого до сих пор не понял? Я могу делать в этой школе, что захочу, поэтому речь не идет о каких-то играх. Мне нужно, чтобы ты был моим союзником, чтобы ты пахал, как вол, а не ныл по поводу своей несчастной судьбы. Вот я и спрашиваю тебя: что бы ты сделал, если бы тебе дали карт-бланш?
— Тебе вряд ли понравится моя идея, поскольку она не связана напрямую со школой, но мне кажется, что нам нужны вечерние образовательные курсы.
— Что-что?
— Вот видишь? Я знал, что тебе это не понравится.
— Я не сказал, что мне это не нравится. А что за курсы такие?
Двое мужчин продолжали беседовать в библиотеке, а в их классах, как ни странно, царила мертвая тишина. Хотя обычно, стоит преподавателю выйти, поднимается такой гвалт, что его можно услышать с улицы. Две школьницы, которых мистер О'Брайен вытурил из библиотеки, рассказали об этом своим одноклассникам, не преминув описать, какое у него при этом было лицо. По всему было видно, что учитель географии вышел на тропу войны, поэтому класс резонно рассудил, что до его возвращения разумнее всего будет держать себя ниже травы и тише воды. Им уже приходилось видеть его в гневе, и ни у кого не было желания пережить эти волнующие мгновения еще раз.
Деклан, которому было велено передать ученикам, чтобы они открыли книгу Вергилия, шепотом рассказывал:
— По-моему, до моего прихода они занимались армрестлингом. Рожи у обоих были багровые, а мистер Данн говорил так, будто к его спине приставили нож.
Одноклассники смотрели на него округлившимися глазами. Деклан никогда не отличался избытком воображения, поэтому то, что он рассказывал сейчас, было, по-видимому, правдой. Все послушно вытащили из портфелей книгу Вергилия. Нет, они не читали и не переводили текст, поскольку такого приказания не поступало. Но на парте перед каждым учеником лежал открытый томик «Энеиды», и все они с испугом смотрели на дверь, словно ожидая, что вот-вот она откроется, и войдет истекающий кровью мистер Данн с кинжалом, торчащим из-под лопатки.
На следующий день было сделано эпохальное объявление. Оно состояло из двух частей. Первое: в сентябре под руководством мистера Эйдана Данна стартует новый проект — вечерние образовательные курсы для взрослых. Второе: нынешний директор школы мистер Джон Уолш покидает свой пост в связи с уходом на пенсию, а его место занимает мистер Тони О'Брайен.
В учительской сыпались поздравления. Поздравляли и Эйдана, и Тони. Откупорили две бутылки шампанского и пили из чайных кружек за здоровье обоих виновников торжества.
Удивлению не было границ. Подумать только — вечерние курсы! Идея об их создании высказывалась и раньше, но Совет управляющих каждый раз ее отвергал. Причины находились самые разные: образовательных курсов для взрослых в городе и без того хватает, и с ними будет трудно конкурировать; учителям придется оставаться после основной работы; курсы должны сами себя финансировать, и это тоже целая проблема. Как же все-таки вышло, что эту идею приняли?
— Очевидно, Эйдану удалось их убедить, — отвечал Тони О'Брайен, заново разливая по кружкам шипучий напиток.
Пора было расходиться по домам.
— Даже не знаю, что и сказать, — проговорил Эйдан, обращаясь к своему новому директору.
