— А вы хоть изредка думаете о моей маме?
— Раньше я думал о ней очень часто. Людям свойственно вспоминать о своей первой любви, к тому же, наши отношения сложились так трагично, да еще ты появилась на свет. А потом, поскольку на всей этой истории была поставлена точка, мои мысли переключились на других людей и на другие события.
Он не пытался лукавить, и Кэти была признательна ему за это.
— Как мне вас называть? — неожиданно спросила она.
— Ты называешь маму Фрэн, так почему бы тебе не называть меня Пол?
— Можно, я как-нибудь снова приду к вам, Пол? — спросила Кэти, поднимаясь со стула.
— В любой момент, когда тебе этого захочется, Кэти, — ответил ее отец.
Они протянули друг другу руки для рукопожатия, но в тот момент, когда их ладони встретились, он вдруг притянул ее к себе и обнял.
— С сегодняшнего дня все будет иначе, Кэти, — сказал он. — Иначе и лучше.
Возвращаясь на автобусе в школу, Кэти стерла с лица тушь для ресниц и губную помаду. Она сняла жакет мамы Харриет, засунула его в сумку, а затем вошла в свой класс.
— Ну? — свистящим шепотом спросила Харриет.
— Ничего.
— Что значит «ничего»?
— Ничего не случилось.
— То есть, ты нарядилась, накрасилась, пришла к нему в офис, и ничего не произошло? Он что, даже не прикоснулся к тебе?
— Он меня обнял, — сказала Кэти.
— Тогда он, наверное, импотент, — рассудила Харриет. — Таких мужиков кругом пруд пруди. В журналах часто печатают письма женщин, которые жалуются на своих мужей-импотентов.
— Может, и так, — уклончиво ответила Кэти, вытаскивая из сумки учебник по географии.
Мистер О'Брайен, который, несмотря на свое назначение директором, продолжал преподавать географию, посмотрел на нее поверх очков для чтения.
— Твое самочувствие внезапно улучшилось, Кэти? — подозрительно осведомился он.
— Да, мистер О'Брайен, совершенно верно, — ответила Кэти. В ее ответе не было ни грубости, ни фамильярности. Просто она говорила с ним не как ученица с учителем, а как равная с равным.
Поглядев на нее, Тони О'Брайен отметил, что девочка сильно изменилась с начала нового учебного года, и подумал, не сыграли ли в этом решающую роль курсы итальянского — затея, в крахе которой он поначалу не сомневался, но которая, тем не менее, обернулась грандиозным успехом.
Ма ушла в «Бинго», Па, как всегда, торчал в пабе, а Фрэн хлопотала на кухне.
— Что-то ты сегодня припозднилась, Кэти. У тебя все в порядке?
— Конечно. Я просто прогулялась. К сегодняшнему уроку я выучила все части человеческого тела. Знаешь, сегодня Синьора разобьет всех нас на пары и будет спрашивать, например: «Dov'e il gomito?»
[40]
И ты должна будешь показать локоть своего партнера.
Фрэн была рада, что у Кэти такое хорошее настроение.
— Хочешь, я сделаю сандвичи с холодным мясом? Я думаю, перед занятиями стоит хорошенько подкрепиться.
— Отлично, давай. Знаешь, как будет «ступня»?
— I piedi. Я тоже не теряла времени и занималась во время обеденного перерыва, — улыбнулась Фрэн. — Мы с тобой скоро станем любимчиками у нашей учительницы.
— Я сегодня встретилась с ним, — внезапно сказала Кэти.
— С кем?
— С Полом Мэлоуном.
Фрэн бессильно опустилась на стул.
— Ты шутишь…
— Он оказался хорошим, очень хорошим человеком. Он дал мне свою визитную карточку. Смотри, это его прямой рабочий номер, а вот это — домашний.
— Мне кажется, ты поступила не очень разумно, — сказала Фрэн после некоторого молчания.
— А мне показалось, что он обрадовался моему приходу. Более того, он сам это сказал.
— Правда?
— Да. И еще он сказал, что я в любой момент, когда захочу, могу прийти в его дом и встретиться с его женой.
Фрэн выглядела опустошенной. С ее лица исчезли все краски, словно свет выключили. Кэти была озадачена.
— Разве ты не рада? — спросила она. — Ведь не было ни скандалов, ни сцен. Он оказался нормальным, естественным человеком — таким, каким ты его описывала. Он понимал, что это открытие стало для меня настоящим шоком, и сказал, что теперь все будет иначе. Иначе и лучше — вот его слова.
Фрэн молча кивнула, словно утратив дар речи. Потом она кивнула еще раз и только после этого сумела выдавить из себя:
— Да, это хорошо. Хорошо.
— Я вижу, ты не рада. Но почему? Я думала, ты обрадуешься.
— Ты имеешь полное право общаться с ним и быть частью его жизни. Я никогда не собиралась лишать тебя такой возможности.
— Разве об этом речь?
— Именно об этом. Совершенно естественно, что ты начинаешь ощущать себя обделенной, когда встречаешься с мужчиной вроде него, у которого есть все, о чем можно только мечтать: и теннисные корты, и бассейны, и шоферы…
— Мне нужно от него совсем не это, — начала было Кэти, но Фрэн не дала ей договорить, продолжая свою мысль:
— …А потом ты возвращаешься в этот жалкий дом, идешь в свою захудалую школу Маунтенвью, посещаешь эти дурацкие вечерние курсы, ради которых я экономлю каждый грош. Не удивительно, что ты надеешься на то, что теперь все будет… как там?., иначе и лучше.
Кэти с ужасом смотрела на Фрэн. Она, верно, решила, что Кэти предпочла Пола Мэлоуна ей, что ее ослепила короткая встреча с новоявленным отцом.
— Просто теперь я знаю все о своем прошлом, а в остальном ничего не изменилось, — попыталась объяснить она.
— Разумеется. — Фрэн снова выглядела собранной и серьезной. Действуя как автомат, она сделала бутерброды, положила на каждый по ломтику помидора, а затем сунула их в духовку.
— Не надо, Фрэн. Я ничего от него не хочу. Разве ты не понимаешь? Мне просто было необходимо встретиться с ним. И ты была права: он никакой не монстр, а, наоборот, очень приятный человек.
— Я рада, что ты в этом убедилась.
— Но ты же все неправильно поняла! Позвони ему сама и спроси. Не думай, что я решила променять тебя на него. Просто время от времени мы будем с ним видеться, вот и все. Поговори с ним по телефону, и все поймешь.
— Нет.
— Но почему? Почему нет? Я ведь уже проторила дорожку.
— Шестнадцать лет назад я заключила сделку, и одним из ее условий было то, что я никогда не попытаюсь вступить в ним в контакт. И я всегда соблюдала этот пункт.
— Но я-то ведь никаких сделок не заключала!
