«Я мечтала, чтобы все случилось именно так», — клятвенно уверяла Вера подругу, но Конни ей не верила, полагая, что это всего лишь бравада. Однако, к ее удивлению, все так и вышло. Она все-таки окончила курсы секретарей, пошла работать в фирму отца Кевина и вскоре блестяще наладила там делопроизводство. Если раньше счета натыкали на несколько железных спиц, то теперь они в идеальном порядке хранились в железном шкафу. Была заведена книга регистрации посещений, в которой обязаны были расписываться все сотрудники, регулярные визиты налогового инспектора перестали быть кошмаром, как раньше. Мало-помалу Вера повысила репутацию фирмы.
Ее маленькая дочка была сущим ангелочком: маленькая, темноглазая и черноволосая — в точности, как ее родители. В день крестин Конни испытала первый маленький укол зависти. Их с Джэко пригласили в крестные. У него теперь была новая девушка — низенькая и развязная. Ее чересчур короткая юбка совершенно не подходила для такого торжественного события, как крестины.
— Надеюсь, ты счастлив, — прошептала Конни, когда они с Джэко стояли у купели.
— Я вернусь к тебе хоть завтра, Конни, — прошептал он в ответ.
— И думать не смей. Во-первых, это невозможно, а во-вторых, непорядочно.
— Я связался с ней только для того, чтобы забыть тебя, — сказал Джэко.
— Надеюсь, она тебе в этом поможет.
— Ни она, ни следующие двадцать.
От враждебности, с какой семья Веры поначалу восприняла Кевина, не осталось и следа. Как это часто бывает, всех объединила малютка в белоснежных пеленках, которую передавали с рук на руки, и каждый пытался определить, на кого она похожа: носик — от бабушки, ротик — от дедушки, глазки — от папы, реснички — от мамы. Вере больше не было нужды распевать «Хей, Джуд», чтобы поднять окружающим настроение, все и без того были счастливы.
Девушки не перестали дружить. Как-то раз Вера спросила:
— Хочешь, я расскажу, как тоскует о тебе Джэко?
— Нет, только не это! Не говори ни слова! Прошу тебя!
— А если он спросит, встречаешься ли ты с кем-нибудь? Что мне ему сказать?
— Скажи ему правду: время от времени встречаюсь, но парни меня интересуют мало, а семейная жизнь — еще меньше.
— Хорошо, — пообещала Вера. — Но мне-то ты можешь признаться? У тебя был кто-нибудь с тех пор, как вы расстались с Джэко?
— Такие, с которыми я кокетничала, — да.
— Ты с ними спала?
— Я не могу говорить с респектабельной женщиной и матерью на столь фривольные темы.
— Значит, не спала, — констатировала Вера, и девушки захихикали — в точности так, как в те времена, когда учились стенографировать и печатать на машинке.
На собеседованиях при устройстве на работу Конни очень помогали ее привлекательная внешность и изысканные манеры. Она никогда не суетилась, и при этом в ее поведении не было ни капли высокомерия. Она отвергла весьма заманчивое предложение работать в банке, так как эта работа была временной. Банковский служащий, который проводил собеседование, был крайне удивлен и одновременно с этим почувствовал уважение к Конни.
— Если вы не собирались соглашаться на эту работу, зачем же вы прислали нам свое резюме? — поинтересовался он.
— В вашем объявлении нет ни слова о том, что работа временная, — ответила Конни.
— Попасть в банк, пусть даже на временную работу, это уже большое достижение, мисс О'Коннор.
— Если бы я решила работать в банковской сфере, то только на постоянной основе, — невозмутимо настаивала Конни.
Она запала в память мужчины, и вечером того же дня он рассказал о ней двум своим друзьям в престижном гольф-клубе.
— Помните Ричарда О'Коннора? Дантиста, который проигрался до нитки? Сегодня я общался с его дочкой. Потрясающая девушка, просто маленькая Грейс Келли.
[60]
И еще большая умница в придачу.
Один из друзей являлся владельцем сети отелей.
— А за стойкой администратора она будет смотреться? — поинтересовался он.
— Она — именно то, что тебе нужно. Может быть, даже слишком хороша для такой работы.
И вот через день Конни пригласили для нового собеседования.
— Это очень простая работа, мисс О'Коннор, — объяснял ей хозяин отеля.
— Чему же я, в таком случае, смогу научиться? Мне нужна работа, выполняя которую, я смогла бы расти, совершенствоваться.
— Вас приглашают в новый отель высшей категории, и вы сможете сделать свою работу такой, какой пожелаете.
— Почему вы считаете, что я подхожу для этого?
— По трем причинам: вы красивы, у вас прекрасная речь, и я знал вашего отца.
— Об отце я в своем резюме не упоминала.
— И тем не менее, я его знал. Не глупи, девочка, соглашайся. Твоему отцу было бы приятно, что тебе хотят помочь.
— Может, и так, вот только при жизни он не слишком думал обо мне.
— Не надо так говорить! Он очень любил тебя.
— Откуда вам знать!
— Когда мы встречались в гольф-клубе, он постоянно показывал нам фотографии вас троих и твердил, что у него — самые лучшие в мире дети.
У Конни защипало в глазах.
— Я не хочу, чтобы мне предлагали работу из жалости, мистер Хэйес, — сказала она.
— Хотелось бы мне, чтобы моя собственная дочь вела себя с таким достоинством, но я считаю, что гордость не нужно возводить в абсолют. Гордыня не только смертный грех, но и неизбежно приводит к одиночеству.
С ней делился своими взглядами на жизнь один из самых богатых людей в Дублине.
— Спасибо, мистер Хэйес, я вам очень признательна за ваше предложение. Могу я подумать?
— Мне бы хотелось, чтобы ты приняла его сразу. Получить это место мечтает целая толпа претенденток. Так что соглашайся, и — вперед!
Вечером Конни позвонила матери.
— Я выхожу на работу в отель «Хэйес». В понедельник состоится его торжественное открытие, и меня предпочли сотням претендентов на должность первого администратора. Только представь себе, моя фотография появится во всех вечерних газетах! Это придумали люди из службы по связям с общественностью.
Конни была крайне возбуждена, а вот на мать эта новость не произвела никакого впечатления.
— Они хотят сделать из тебя типичную безмозглую блондиночку, которая скалит зубы фоторепортерам, — ядовито прокомментировала она сообщение дочери.
