— Он теперь проводит дома гораздо больше времени, чем раньше, правда, мам? — говорила Вероника, словно ища поддержки каким-то своим мыслям.
— Да, детка, — отвечала Конни. Гарри по-прежнему регулярно не ночевал дома как минимум раз в неделю и не меньше двух раз в неделю возвращался домой очень поздно. Так, видимо, и будет продолжаться на протяжении всей оставшейся жизни.
Конни и хотела бы поломать такой порядок, но она слишком устала от многих лет притворства, к тому же иной жизни и не знала.
Как-то раз она позвонила Джэко на работу.
— Ты, видимо, хочешь, чтобы я бухнулся на колени и возблагодарил тебя, благодетельницу, за то, что получил обратно свои собственные деньги? — спросил он.
— Нет, Джэко, просто я подумала, что, возможно, мы могли бы встретиться.
— Зачем?
— Не знаю… Поговорим, сходим в кино. Ты когда-нибудь учил итальянский язык?
— Нет, я был слишком занят тем, что зарабатывал себе на жизнь. — Конни молчала, и Джэко ощутил укол вины. — А ты? — спросил он.
— Нет, я была слишком занята тем, что не зарабатывала себе на жизнь.
Он рассмеялся.
— Знаешь, Конни, по-моему, от нашей встречи будет мало толку. Я снова влюблюсь в тебя и опять, как много лет назад, потащу тебя в постель.
— Джэко, неужели это до сих пор имеет для тебя такое значение?
— Конечно! Я ведь в самом расцвете сил!
— Да, это верно.
— Эй, Конни!
— Что?
— Ну, в общем… Спасибо тебе. Сама знаешь, за что.
— Я знаю, Джэко.
Месяц проходил за месяцем без особых перемен, но если бы кто-то присмотрелся к Конни Кейн повнимательнее, он увидел бы, что жизнь словно вытекла из нее.
Вера и Кевин часто обсуждали это. Они были из тех немногих, кто знал, как именно она спасла своего мужа, и возмущались тем, что тот, судя по всему, не испытывает к ней ни капли благодарности. Он открыто появлялся на людях со своей прежней секретаршей мисс Кейси, которая теперь возглавляла компанию.
Мать Конни знала, что ее дочь утратила изрядную долю своего крепкого некогда духа, и пыталась подбодрить ее:
— Он навредил тебе, но этот вред оказался поправим — не то что в моем случае. У него, слава Богу, оказался наготове резервный фонд на экстренный случай. У твоего отца этого не было.
Конни никогда не рассказывала матери о том, как все было на самом деле. С одной стороны, она не хотела дискредитировать Гарри в ее глазах, а с другой, ей было неприятно признать, что мать была права, призывая ее истребовать с мужа свою часть денег и обрести таким образом независимость.
Дети ничего не замечали. Для них мама оставалась мамой: самым замечательным человеком, который в нужную минуту всегда оказывается рядом. Со стороны, во время встреч с друзьями она казалась вполне счастливой.
Ричард окончил колледж, получив диплом финансового консультанта, и мистер Хэйес подыскал для него прекрасное место в фирме, где работал его зять. Его любимая, единственная дочь Марианна вышла замуж за красивого и обаятельного мужчину по имени Пол Мэлоун. Капиталы Хэйеса помогли этому молодому человеку быстро подняться по служебной лестнице. Ричард был совершенно счастлив, работая у Мэлоуна.
Вероника усердно изучала медицину и подумывала о том, чтобы стать психиатром. Все беды людей, говорила она, в их головах и в их прошлом.
Каждый из близнецов наконец-то ощутил себя как самостоятельную личность. Один из них поступил в художественный колледж, другой на государственную службу.
Их большой дом был, как и прежде, записан на имя Конни. К счастью, его не пришлось продавать, когда она собирала деньги для возмещения ущерба тем, кого обанкротил ее муж. Адвокат Конни настоятельно убеждал ее оформить новый документ, который гарантировал бы ей долю из прибылей ее мужа, но ей было неприятно даже думать об этом.
— Зачем? — говорила она. — Тогда мне нужно было обеспечить будущее детей, но с тех пор прошли годы.
— И все же я советовал бы вам снова сделать это. В случае возникновения проблем суд, руководствуясь духом закона и сострадания, вероятно, примет решение в вашу пользу, и все же…
— Какие же проблемы могут возникнуть теперь? — поинтересовалась Конни.
Губы адвоката превратились в ниточку. Он слишком часто видел в «Квентине» мистера Кейна с женщиной, которая определенно не являлась миссис Кейн, и поэтому понимал, какого рода проблемы могут возникнуть.
— Я бы настоятельно советовал вам сделать это, — повторил он, уклонившись от ответа на поставленный вопрос.
— Хорошо, но мне бы хотелось обойтись без мелодрам и унижений для Гарри.
— Постараемся обойтись без мелодрам, миссис Кейн, — пообещал адвокат.
Так и вышло. Необходимые документы были отправлены на подпись в офис Гарри. Он не стал возражать, хотя и подписывал их с каменным лицом. Конни хорошо изучила мужа и прекрасно знала, что творится у него на душе. Нет, он не станет устраивать скандалы, но наверняка найдет какой-нибудь способ, чтобы наказать ее.
— Я уезжаю на несколько дней, — сообщил он ей в тот же вечер. Никаких пояснений, никаких фальшивых предлогов. Конни накрывала стол к ужину, хотя и знала, что Гарри ужинать не будет, да и вообще не останется дома. Она делала это автоматически. У них давно вошло в привычку делать вид, что все хорошо, хотя на самом деле все было очень и очень плохо. Конни так сосредоточенно перемешивала салат из помидоров с фенхелем, будто приготовление этого немудрящего блюда требовало великого тщания и скрупулезности.
— Едешь в командировку? — осторожно спросила она, даже не пытаясь выяснить, куда, зачем и, главное, с кем он отправляется.
— В общем-то, да, — каким-то странным голосом ответил Гарри. — Решил совместить приятное с полезным.
— Что ж, это хорошо.
— Съезжу на несколько дней на Багамы. В кухне повисла тишина.
— Вот как… — наконец выговорила Конни.
— Надеюсь, ты не возражаешь? Ты ведь не считаешь, что это место принадлежит только нам с тобой? — Она не ответила. Молча подошла к духовке и вынула оттуда горячий пирог с беконом. — Тем более что ты остаешься не одна, а со всеми своими деньгами, своими акциями, своими наручниками, приготовленными для меня, своей долей во всем на свете; думаю, тебя все это утешит в мое отсутствие. — Злость мешала ему говорить.
Всего несколько лет назад он плакал, положив голову ей на колени, благодарил ее и твердил, что не заслуживает такой жены, клялся, что теперь она забудет про одиночество. А теперь стоял перед ней с побелевшими от ярости губами и выплевывал злые слова. Только потому, что Конни хочет обезопасить свои деньги. А ведь один раз эта ее тактика уже спасла их!
— Ты знаешь, что это всего лишь формальность, — сказала Конни.
