Федя с Яном переоделись, посмотрели друг на друга и расхохотались. Оба были в черных офисных брюках и строгих белоснежных рубашках. Причем обоим все было великовато, брючины и рукава пришлось подогнуть.
— Ирин, ты галстуки случайно не положила? — поинтересовался Ян.
— Знаешь что, Шабуров, не нравится — надевай свои рваные грязные джинсы. Кстати, они у тебя как у бомжа воняют. Я виновата, что у отца другой одежды в этом шкафу не было?!
— Ирин, не обижайся. Просто реально смешно. А… как там насчет пиджачков? И очки темные еще нужны — в довершение стиля.
— До Киану Ривза все равно не дотянешь.
— Да ну? Я круче! Смотри, какие у меня кроссовки! — Ян картинно поднял ногу, показав грязную, до безобразия, кроссовку. — Биологическое оружие: при снятии убивает запахом.
— А я носки вам тоже положила, — сквозь смех выдавила Рашевская.
— Вау! А ты наши постираешь?
— Щас! Может, тебе еще трусы постирать?
— Да, точно! У тебя же противогаз есть… А ты перчатки резиновые взяла?
Хохотали минут пять, счастливо, беззаботно, словно вернулись на миг в прежнюю жизнь, такую радостную и беспечную.
Переодели носки. Жизнь показалась раем. Шабурова переполняло чувство восторга и удовлетворения:
— Ириш, когда мы вернемся назад, я… Я за тебя пожизненно домашки буду делать!
— Спасибо, не надо.
Ребята расхохотались, прекрасно зная, как Ян выполняет домашнюю работу. Федя посмотрел на Ирину и тихо сказал:
— Спасибо. Ты не представляешь, сколько ты для нас сегодня сделала. Спасибо.
Ириша, улыбаясь, покрылась румянцем и спросила:
— Вы меня хоть в курс дела введите. Что тут вообще происходит?
Федя с Яном переглянулись. Литвинову пришлось по второму разу повторить весь свой рассказ, правда в более смягченном варианте, без лишних подробностей. Ирина слушала очень внимательно, пытаясь осознать и принять происходящее. Реальность вышла далеко за рамки сложившегося представления о мире, и теперь надо было как-то жить с этим новым пониманием.
Незаметно приблизилась ночь. Костер игриво потрескивал в темноте, соревнуясь в силе света с включенными фарами «хаммера». Где-то далеко раздался резкий неприятный крик какого-то животного или птицы. Рашевская поежилась.
— Чё, как спать будем? — поинтересовался Ян. — У тебя как сиденья, раскладываются?
— Да, но надо из багажника хотя бы половину наверх, в бокс, переложить. Отец делал тюнинг салона, так там вообще все внутри меняли. Раньше задние сиденья просто в пол складывались, а теперь раскладываются назад и почти кровать получается. Там реально спать будет хорошо.
Без лишних разговоров принялись за работу. Нашли широкий пенек, долго и мучительно к нему парковались. Стажа вождения всем явно не хватало. Ян не без труда залез на крышу внедорожника, где был основательно закреплен даже слишком вместительный автобокс. Федя, взобравшись на пенек (иначе дотянуться было проблематично), подавал.
Пришлось изрядно попотеть, прежде чем большая часть содержимого багажника перекочевала наверх. Ян, чуть не сломав себе шею, слез на землю. Ребята от усталости уже валились с ног.
Рашевская нажала несколько кнопок, и задние сиденья джипа легко откинулись назад, трансформировавшись в удобную мягкую кровать.
— Классно! — выдохнул Ян. — Как раз на троих места хватит!
Рашевская прикусила губу. Об этом она как-то не подумала.
— Упс… — Ян понял, что сказал.
— А передние откидываются? — пришел на помощь Федя.
— Да, но не до конца, — Ирина продемонстрировала возможности салона. — Или можно поперек плед положить, так тоже удобно будет. Вот эту штуку только надо назад откинуть, и все…
Неловкая пауза затянулась.
— Короче, предлагаю так, — резюмировал Ян. — Ирин, ты спишь сзади, без разговоров. А мы с Федькой меняться будем. Ну, не в смысле… хотя… — все-таки не удержался.
— Шабуров, еще один подобный намек — и ты спать будешь на травке под машиной! — прервала его Рашевская.
— Да чё вы, уж пошутить нельзя! — взглянув на Федю, Ян понял, что на эту тему лучше не прикалываться. — Вдвоем там вообще нормально будет. Расстояние более чем пионерское. Давайте еще шторку посередине повесим. Я могу свои джинсы пожертвовать. Только не спрашивайте потом, какими духами пахнет.
Хорошо посмеялись.
— Ладно, давайте действительно сделаем так, — согласилась Рашевская. — Я иногда тоже могу впереди спать.
— Ну уж нет, ты за кого, в конце концов, нас принимаешь? — театрально возмутился Ян.
— Блин, какое рыцарство! — ответила тем же Ирина.
— Да это не рыцарство, а расчет. С тобой же приятней все-таки спать, чем… Ой, блин, все, молчу!!! — Шабуров едва увернулся от Феди, попытавшегося засунуть ему в рот валявшуюся на сиденье грязную тряпку. — Фу, как антисанитарно! — отбежал он в сторону.
— Короче, я сегодня впереди сплю! — заявил Шабуров, вернувшись обратно. — Давайте уже ложиться.
— Да, давайте, — ответила Ирина, забралась на заднее сиденье, завернулась в плед.
Федя, покраснев до корней волос, лег рядом, деликатно отодвинувшись поближе к дверце. Шабуров постелил на передние сиденья плед, заблокировал двери, удобно устроился и улегся спать.
— Спокойной ночи! — прикололся он в последний раз, давясь от смеха.
Федя промолчал. Он понимал, что действительно сегодня вряд ли сможет уснуть.
Прошло еще несколько дней. С появлением в Игре Рашевской сложный и тернистый путь, как по мановению волшебной палочки, стал легким и приятным. Машину вели по очереди. Ребята оставили задние сиденья в разобранном виде и большую часть дороги просто тупо валялись на мягких кожаных креслах. Ян с Федей выспались как следует, отдохнули, отъелись, посвежели. Феде наконец перестали сниться кошмары, преследующие его со дня первого знакомства со скробами. Теперь не было необходимости дежурить ночами: просто запирали изнутри двери, поднимали бронированные стекла и спокойно наслаждались сном.
Как и обещала Элэйми, расход бензина действительно получался ничтожно маленьким, при том что ребята ехали практически целыми днями. Поля чередовались с небольшими пролесками. Гора Лимэн, вероятно, становилась ближе.
Ночь опустилась тихо и незаметно. Глубокая черная тьма, поглотив в себе очертания горизонта, словно расширила его до бесконечности. Тьма не пугала и не отталкивала. Напротив, она пробуждала ощущение величественного спокойствия и некое особое состояние, которое можно испытать только ночью, когда вдыхаешь полной грудью прохладный и влажный воздух, слушаешь тишину и погружаешься в созерцание холодного мерцания звезд. Темнота скрывала все лишнее, позволяя каждому остаться наедине с собой и прикоснуться к душе невидимого, но присутствующего мира.
