Юноша в задумчивости вернулся в спальню. Что все это значит? Что с ним происходит в конце концов?! Подросток решил отвлечься и посмотреть фотографии. Достал фотоаппарат, включил. Не успел загореться экран, как внутри камеры громко хлопнуло, повалил дым. Федя, в панике, быстро нажал кнопку, но фотоаппарат уже ни на что не реагировал. Юноша отбросил его на пол, кинул сверху одеяло. По комнате распространился едкий отвратительный запах. Литвинов подбежал к окну, распахнул настежь. Еще не хватало, чтобы пожарная сигнализация сработала. Но вроде обошлось.
Когда фотоаппарат перестал дымиться, юноша решился взять его в руки, осмотрел. Камера безнадежно испорчена, половина расплавлена так, будто ее замачивали в серной кислоте. Федя осторожно достал карту памяти (хорошо хоть она сохранилась). Странно: японская зеркалка, почти новая, которую он не ронял, не мочил, находилась все время в футляре… В футляре! Он же положил туда золотую табличку! Федя похолодел. Таинственная находка не давала ему покоя. Литвинов уснул только под утро, и всю ночь ему снились таинственные знаки на небе, по которому летали сотни золотых табличек.
Наутро Олег спросил:
— Что за хлопок у тебя в комнате был ночью? Весь сон мне нарушил.
— Это с фотоаппаратом что-то случилось. Я хотел фотографии посмотреть, включил, а он чуть не загорелся.
— …., — Олег крепко выругался. — Покажи.
Федя принес фотоаппарат, с тяжелым сердцем протянул Олегу. Тот присвистнул от удивления:
— Это что надо было сделать с японской камерой, чтобы довести ее до такого состояния?!
— Да ничего я с ней не делал! Откуда я знаю, что случилось!
— Придурок! — Олег бросил камеру в мусорку.
— Олег, кончай ругаться, — вставила раздраженную реплику Наташа. — Жарко очень, может, просто камера перегрелась. Техника же ломается периодически.
Олег молчал, злой как черт.
— Хватит злиться, пойдемте завтракать, — Наташа поставила точку в разговоре.
За завтраком Олег неожиданно произнес:
— Я сегодня с парашютом хочу полетать. Федя, пойдешь?
— Нет, — быстро ответила Наташа.
Олег знал, что Федя сильно боится высоты, и ему доставляло удовольствие подкалывать парня:
— Удобно, когда мама за тебя отвечает, а?
— Олег, прекрати! — снова вмешалась мать. — Ты знаешь, сколько травм при этом получают? Ты хочешь весь отдых нам испортить?
— Наташа, какие там травмы! Здесь опытные люди работают.
— Мама, я пойду, — вмешался Федя, — ну что ты в самом деле… Я давно уже попробовать хотел.
Наташа внимательно посмотрела на сына, с трудом пересилила себя:
— Ладно. Только будьте осторожнее.
Федя с Олегом сели в катер.
— Иди первый, я подожду, — Олег злорадно улыбался.
Юноша надел на себя приспособление, крепящееся к парашюту, спасательный жилет. Панический страх высоты завоевал внутри уже все позиции, однако, решимости это обстоятельство не убавило. Единственной заботой сейчас было как-то скрыть свой страх от отчима, но это не слишком хорошо удавалось. Олег же, видя его волнение, довольно усмехнулся:
— Страшно?
— Что тут страшного? — огрызнулся Федя.
Парашют уже раскрыли, инструктор-турок показал, куда встать. Зафиксировали крепления, отпустили трос, и парашют плавно взмыл вверх. Федя побелевшими пальцами вцепился в крепления, за которые ему сказали держаться, зажмурился. Парашют поднимался плавно и незаметно, висеть на нем было достаточно удобно. Литвинов наконец решился открыть глаза и… задохнулся от восторга. Внизу расстилалась водная гладь. Отель и пляж казались совсем маленькими, словно игрушечными, вокруг застыли в безмолвии бескрайние зеленые горы. Красота пейзажа, открывшегося изумленному взору, поражала своим величием. Федя вдруг осознал, что не ощущает высоту. Он чувствовал, что надежно и безопасно закреплен на парашюте и теперь, казалось, парашют стал точкой отсчета для всего остального мира. Страх исчез, будто его и не было.
— Давайте в море подальше, — Олега так и подмывало поиздеваться. — И выше его поднимите.
Маленький катер внизу развернулся, поехал в море. В лицо бил сильный свежий ветер. Федя не мог оторвать взгляд от красоты, раскрывавшейся все новыми и новыми гранями. Он даже не заметил, что его подняли на максимальную высоту, и наслаждался каждой секундой. Внизу плавали маленькие яхты, изумрудное море местами (видимо там, где находились отмели) было немного светлее. Увидев в воде какое-то движение, Федя пригляделся, широкая улыбка озарила лицо. К поверхности моря поднялось несколько больших черепах.
Катер снова направился к берегу. Когда подростка опустили обратно, его лицо было настолько восторженным и счастливым, что Олега передернуло. Он явно ожидал другой реакции.
— Что, понравилось? — процедил он сквозь зубы.
— Супер! Вообще классно.
Олег надел приспособление и жилет.
— Вас как, так же? — спросил инструктор.
— Да.
Федя не видел, как поднимали Олега. Он смотрел на изумрудные волны и наслаждался ощущением полноты жизни. Главное — он осознал для себя одну важную вещь: порой ожидание страха намного страшнее, чем сам страх. Катер бороздил море, влажный морской ветер бил в лицо… Из задумчивости Федю вывели крики и ругательства инструкторов. Он быстро повернулся в их сторону. По всей видимости, они в этот момент опускали парашют. Но ветер подул с другой стороны, парашют сильно накренился в сторону, сдулся наполовину, и Олег медленно, но верно падал в море. Инструктора тянули трос, пытались повернуть катер в другую сторону, но было уже поздно. Олег упал в воду, за ним упал парашют. Ругаясь, турки начали затягивать канат. Отчим неуклюже барахтался в воде, ремни парашюта и спасательный жилет явно ему мешали. Федя невольно испытал злорадное удовлетворение, вспомнив, как начиналась сегодняшняя поездка. Наконец Олега затащили на катер. Поднимаясь, он сильно поранил ногу о какую-то железку, из раны тонкой струйкой потекла кровь. Чертыхаясь, отчим снял с себя все приспособления. Турки тем временем с трудом затащили на палубу мокрый парашют и пытались его свернуть. Справившись наконец с сырой тканью, на ломаном русском инструктора принялись извиняться перед Олегом. Он же, к удивлению Феди, отреагировал очень спокойно:
— Ладно, все нормально, — достал бумажник, расплатился, дав щедрые чаевые. Катер быстро приближался к пирсу.
В номере взволнованная Наташа тут же принялась обрабатывать рану:
— Я же говорила, Олег! Ну и зачем вам это надо было?!
— Да все же нормально. Что это, пустяки.
— Ничего себе, пустяки! Кровь до сих пор не останавливается! Давай в страховую позвоним, доктора вызовем.
— Наташ, тебе надо этот геморрой? Что ты так суетишься из-за царапины?
