— Нормально я спал.
— Я не слепой. Посмотри на себя, глаза все красные.
— Олег, да перестань ты к нему цепляться, — Наташа недовольно поморщилась.
Олег промолчал. Чтобы хоть как-то развеять напряжение, Наташа спросила сына:
— Как у тебя в школе дела?
— Нормально.
— Английский пересдал?
— Позавчера еще.
— Ну и?
— Четыре.
— И слава Богу, молодец.
— В чем молодец? — снова встрял Олег. — Так ведь и будет всю жизнь не дотягивать.
— До чего не дотягивать?! — Наташа взорвалась. — Можно подумать, ты в школе отличником был!
— Сейчас время другое. И требования другие.
— Давай он сам как-нибудь разберется.
Федя встал из-за стола:
— Спасибо.
— Ты же не съел ничего…
— Мам, я не хочу, я наелся.
— Двумя ложками?
— Ну я не хочу больше. В школе поем.
Федя быстро ушел в свою комнату, собрал сумку и пулей вылетел из дома. Сидя на мягком заднем сиденье джипа, мечтал о том, что станет взрослым, купит себе квартиру и никогда уже не будет завтракать с Олегом. Однако вскоре его мысли переключились на другую, не менее важную проблему: Костик Бочков со своей компанией.
Костя, сын здешнего «олигарха», владельца сети алкогольных супермаркетов, был этакой звездой местного масштаба. Он считал себя умным, интересным, сильным и самым крутым. Насчет ума можно поспорить, хотя он на самом деле учился в классе лучше всех, но вот внешностью природа действительно его не обделила: высокий, красивый, подтянутый. Темные жгучие глаза в обрамлении пушистых ресниц, прямой нос идеальной формы, густые, немного вьющиеся черные волосы… Было в нем что-то южное, горячее, наверняка в роду не обошлось без испанцев или итальянцев.
Бочков был прирожденным лидером. Он сколотил в классе крепкую команду из шести парней, которая стала чем-то вроде школьной мафии. Ребята в компании Костика полностью ему подчинялись. Имелись даже образчики полного раболепства, такие, как Мишка Поносов, по кличке Унитаз — противный, вечно сопливый, долговязый парень. С компанией Бочкова предпочитали не связываться, ведь ради самоутверждения Костик использовал любые методы.
Федя Литвинов до крайности не нравился Бочкову. Если бы Костю попросили объяснить причину неприязни, он, наверное, не смог бы этого сделать, но Федю он на дух не выносил. Поэтому Литвинов был для компании Бочкова своего рода мишенью для всевозможных подкалываний, язвительных замечаний и издевательств. В сложившейся ситуации Федя занял довольно стойкую позицию, всегда подчеркивая в своем отношении к Костику редкостное презрение и пренебрежение. Он в основном игнорировал все нападки, при надобности мог ответить, и, уж конечно, признавать авторитет Бочкова он не собирался.
Так вот вчера, на большой перемене, Костик, под истерический смех «группы поддержки», попытался тихонько прикрепить к Фединой спине листок с крупно распечатанной надписью: «vonuch_kak@idiot.fu», но сделать этого не успел. У Литвинова реакция сработала мгновенно. Он резко развернулся и локтем ударил Бочкова так, что тот упал. Из кармана Костиной рубашки вылетел iPod и с удивительной точностью угодил в пролет между лестницами. Пролетев вниз три этажа, iPod скончался на месте. Федя был уверен: просто так Бочков это не оставит, и теперь прокручивал в голове все возможные неблагоприятные варианты развития событий.
«Ленд крузер» затормозил у школьных ворот. Федя выскочил из машины и тут же получил по шапке крупным снежком. Кинув сумку в снег, ответил тем же.
— Промазал! — весело улыбаясь, подкатился по ледовой дорожке Ян Шабуров, уже успевший порвать рукав своей новой темно-зеленой куртки. Из-под съехавшей набок серой трикотажной шапки выбивались вечно взъерошенные черные волосы.
Федя быстро нагнулся и сунул другу за шиворот комок снега.
— Да блин… — Ян выгреб снег и целенаправленно помчался к маленькой подсобке.
— Ты куда? — крикнул ему вдогонку Федя.
— За сосулькой! Вон за той! — Шабуров указал на здоровенный нависший ледник, который весьма сложно было бы назвать «сосулькой». Хотя Ян немного повыше и покрепче Феди, ему вряд ли удалось бы это оторвать, но на всякий случай Литвинов помчался к школе со всех ног.
Ян — единственный близкий друг. Литвинов вообще особой популярностью в классе не пользовался. Замкнутый и неразговорчивый, он всегда был избирателен в общении. С Шабуровым же они как-то сразу сдружились, когда Федя только появился в этой школе. Казалось, они знали друг друга сто лет.
Яна в школе все любили — и ученики, и учителя. Всегда открытый, позитивный, до краев переполненный радостной юной энергией, он мог свести на шутку что угодно. Даже если он молчал, в его присутствии всем становилось смешно. Казалось, проблем для него не существует. Он никогда ничем не грузился, к жизни относился легко, беззаботно, а зачастую — безалаберно. Круглое лицо украшала обаятельнейшая улыбка, а в невероятно живых темно-карих глазах всегда блестел огонек.
Федя с Яном мобильно передвигались по школьному коридору.
— Вот блин, учебник по геометрии дома забыл… — хлопнул себя по лбу Шабуров.
— Эй ты, Литвинов! — послышалось сзади.
Федя быстро повернулся. Ян остановился вместе с другом. Бочков, Поносов и компания дружно и омерзительно ухмылялись.
— Ты в курсе, что мой iPod восстановлению не подлежит? — с конкретным наездом приблизился Бочков.
Федя усмехнулся, ведь так и знал:
— И что теперь?
— Что теперь? — Бочков изобразил крайнюю степень презрения. — Теперь ты завтра принесешь мне деньги на новый.
— Это с какого перепугу? Бочков, ты чё, обкурился?
Костик подошел вплотную:
— Ты сломал — ты и платишь.
— За свою тупость каждый платит сам, — отрезал Федя.
— Ты, Бочков, когда в следующий раз пошутить захочешь, технику из карманов вынимай, — вмешался Ян, — и бронежилет себе приобрети с бронетрусами, а то мало ли, новое-то купить не все можно.
— Помолчи, Шабуров, — огрызнулся Бочков. — Хорошо еще не ты на его месте. С нищего что возьмешь?
— Кто ж тогда ты, если я нищий? — парировал Ян. — Ходишь тут, побираешься… Бочков сдержал желание ударить: недалеко стояла завуч.
— С тобой мы еще разберемся, — процедил он сквозь зубы, повернулся к Феде:
— Завтра чтоб принес деньги, Пианист.
— Иди-ка ты, Бочков… — Федя презрительно поморщился. — Ян, как поинтеллигентнее сказать «куда»?
— М-да-а-а, задача сложная. Чё-то не получается интеллигентно, может иначе ?
— Да ладно, Ян. Не будем убогих обижать.
