— Нет. Мне это сказал… один очень хороший человек.
Отчим задумчиво помолчал.
— Слушай, парень, я ведь тебя явно недооценивал, — Олег отставил в сторону стакан. — Ты натолкнул меня на хорошую идею, и если получится… — он резко встал из-за стола, пошел к выходу, по дороге хлопнул Федю по плечу. — Давай, иди спать. А я пойду просчитаю.
Олег быстрым шагом отправился в кабинет. Федя, почему-то ощущая глубокое внутреннее удовлетворение, поднялся в свою комнату и, тяжело вздохнув, сел за уроки.
Глава 12 Консерватория
На следующий день Федя почему-то постоянно вспоминал Игру. Вчерашняя поздняя беседа с Олегом напомнила ему о Ключе, и множество неразрешимых вопросов, на которые так хотелось найти ответ, теснилось в его голове. На физике Литвинов в какой-то момент осознал, что машинально рисует тот самый загадочный знак, которым заканчивался Ключ. Посмотрев в тетрадь, подросток усмехнулся. На странице, вместо конспекта, красовалось пять ровненьких знаков.
Шабуров заглянул в Федину тетрадь.
— Это что, свастика с извращением? — прошептал Ян.
— Просто фигня какая-то, — выкрутился Федя и быстро перевернул страницу.
— Литвинов! — на крупных очках физички как-то гневно сверкнул блик от яркой лампы. — Я вижу, ты сегодня очень хорошо меня слушаешь. У тебя же такая прекрасная успеваемость по моему предмету! Иди к доске.
Федя, с тяжелым предчувствием, нехотя поднялся с места. Опять придется двойку исправлять…
На этот раз получилась даже не двойка. В дневнике красовался огромный кол. Настроение испортилось окончательно.
В норму Федя пришел в музыкальной школе. Урок фортепиано сегодня был особо интересным и вдохновляющим. Андрей Николаевич много шутил, часто хвалил, подбадривал, и Литвинов играл все лучше и лучше.
— Федя, подожди, остановись, — Андрей Николаевич откинулся на спинку стула, — это не тот образ. Ты как-то уж слишком по-мужски играешь мелодию. Здесь же образ стопроцентно женский, хрупкий, утонченный. Посмотри, в каком регистре написана мелодия. Она ни разу не проходит здесь в басовом ключе. А почему? Вот попробуй ее в басовом ключе сыграть.
Федя сыграл мелодию на две октавы ниже, улыбнулся. Она здесь действительно звучала неуклюже и неестественно.
— Понял? — Андрею Николаевичу стало смешно. — А теперь представь девушку, нежную и хрупкую…
Дальше Федя не слышал, что говорил ему педагог. Как мгновенная вспышка, промелькнула мысль… В голове застучало: «Ключ… ключ… скрипичный… басовый… Ключ…» Почему-то это было крайне важно. Литвинов пытался понять некую связь, она явно имелась, но суть неумолимо ускользала.
— Федя! Федя!! — Андрей Николаевич уже повысил голос. — Ты хоть слышишь, что я тебе говорю?!
— Андрей Николаевич, извините, можно я выйду на минутку? — сам не понимая зачем, сказал юноша.
— Ну иди… — педагог в недоумении смотрел на ученика.
Федя вышел из класса, подошел к окну. Мысль, существующая сейчас в виде некой прочувствованной эмоции, никак не могла сформироваться во что-то определенное. Это сильно раздражало. В конце концов Литвинов осознал: пора возвращаться на урок. Может, и нет тут никакой связи. У этого слова столько значений… Наверное, он слишком много думает об Игре в последнее время. Федя невольно взглянул на правую ладонь и вернулся в класс.
— Что у тебя случилось? — строго спросил Андрей Николаевич.
— Да так… просто… — Федя растерялся, не зная, что сказать.
— Ну ладно, продолжим. Давай еще разок.
Юноша с трудом вспомнил, о чем шла речь. Посмотрел в ноты и понял, что прекрасно знает, как это должно звучать. Подумал о Рашевской, и звуки полились совсем по-другому.
— Хм… Молодец! — педагог обрадовано улыбнулся. — Надо же, с первого раза ухватил!
Урок продолжился, а у Феди в голове так и продолжало вертеться: «Ключ… ключ…»
После урока Андрей Николаевич дал Феде два пригласительных билета:
— Завтра будет концерт в большом зале консерватории, будут играть профессора-пианисты. Я очень хочу, чтобы ты там присутствовал. А то в последнее время ты что-то совсем на концерты не ходишь.
— Спасибо, я с удовольствием… пойду…
— Да, второе приглашение — для мамы, думаю, она захочет пойти с тобой.
— Конечно, спасибо… До свидания.
— До свидания, Федя.
Юноша вышел из класса и побежал в раздевалку. Надо еще на тренировку успеть.
Вечером сказал маме про концерт.
— Ой, Федь, я завтра не смогу. У нас ужин с партнерами. А жалко, я бы с удовольствием послушала… А ты возьми кого-нибудь с собой. Девушку пригласи, — Наташа улыбнулась.
Литвинов медленно поднялся к себе в комнату. «Девушку…» Он бы пригласил… Рашевскую… Только все равно она откажется. И никогда больше он этого делать не будет. Федя решительно взял телефон, набрал Яна:
— Але, привет.
— Привет.
— Ян, слушай, пошли завтра на концерт в консерваторию.
— Ты чё, заболел? Я ж там умру.
— Да пошли за компанию. Мне все равно идти придется, препод проверит. А ты… просветишься немного, классику послушаешь.
— Вот ты заранее хочешь мне весь день испортить.
— Ну почему испортить, Ян?! Не знаю, я с удовольствием пойду, там хорошая программа будет.
— Это для тебя хорошая. Ты ж сдвинутый на этой своей музыке. А для меня это пытка. С особой жестокостью.
— Ну ладно. Я, короче, один пойду.
— А ты пригласи Рашевскую.
— Слушай, вы чё, сговорились все что ли?! — вспылил Федя и сбросил звонок.
Ян перезвонил через пять минут.
— Ладно, Федька, я согласен.
— Что «согласен»?
— Ну пойду с тобой эту хрень слушать. Приколюсь немного.
— Ян, ты не обязан со мной идти. Не хочешь…
— Да мне все равно завтра делать нечего. Со Светкой мы поссорились… опять…
Следующим вечером друзья сидели в большом зале консерватории.
— А тут что, и попкорна нет?! — продолжал прикалываться Ян. — Слушай, а тут не дают спальные очки и затычки в уши, как в самолете?
Девчонки, сидевшие впереди, невольно услышали фразу и прыснули со смеху. Ян, вдохновленный успехом, продолжал:
— О, кстати, смотри: столик откидывается. Это чё, значит, ужин будут разносить?
Одна из девчонок обернулась и быстро взглянула на Яна. Тот успел ей подмигнуть.
— И вообще, почему занавес закрыт? — продолжал Шабуров. — Там сейчас наверняка все самое интересное происходит.
