– Не передумала еще, daeni? – тихо спросил Поводырь, стараясь дышать как можно реже.
– У нас… выбора нет… – сглотнув, пробормотала Арьята, пытаясь подавить подступивший к горлу комок. – Хотя не представляю, как и что я буду тут петь…
– Ничего, может, еще притерпимся… – попробовал подбодрить ее Шири, – а похабных песен у тебя в арсенале за время скитания по дорогам скопилось достаточно.
Протиснувшись между полупустых столов и споткнувшись о чьи-то вытянутые в проход нетрезвые ноги, они добрались до темной отполированной сотнями локтей стойки. Шинкарь, а точнее, шинкарка вполне соответствовала заведению. Над стойкой возвышалась гренадерского роста бабища, с грудью, превышающей самые смелые мужские мечты: затертый, замусоленный лиф уже кое-где начинал расходиться по швам. Красное обрюзгшее лицо в полутьме зала казалось вишневым. Маленькие, близко посаженные глазки подозрительно уставились на Арьяту и куда более благосклонно на Поводыря, возвышавшегося у нее за спиной.
– Чего надо, красавчик? – хрипло пробасила шинкарка.
– Петь сегодня вечером здесь, – вместо Шири ответила девчонка.
– А я не тебя, пигалица, спрашиваю! – бабища навалилась грудью на стойку; та, даром что дубовая, жалобно скрипнула.
– Вы ошиблись, милейшая, – лучезарно улыбнулась Смерть. И от этой улыбки тетке почему-то сразу стало неуютно. Ей даже на какое-то мгновение показалось, будто не рыженькая менестрелька ей улыбается, а скалится на нее безглазый череп.
– Так вот, я желаю петь здесь сегодня вечером. Все, что заработаю, – мое. Еда и кров не нужны, – добавила Арьята, продолжая улыбаться.
Хозяйка лишь судорожно кивала в ответ, силясь избавиться от ощущения могильного холода, исходившего от нахальной рыжухи.
Донесшийся снаружи истошный вопль разом всколыхнул царившее в шинке болото.
– Daeni, оставайся тут! – крикнул Шири, на ходу вытягивая клинок и опрометью кидаясь наружу.
Он едва успел выдернуть Иленку из-под удара наседавшего на нее громилы и оттолкнуть того подальше. Эдан тщетно пытался вырваться из рук двоих здоровяков в цветах барона Тарницы.
– Марш в шинок! – рыкнул Поводырь, толкая заклинательницу в сторону дверей.
Противник, рассмотрев, что вместо девчонки-неумехи перед ним предстал злой до чертиков мечник, мгновенно сменил тактику. Шири ушел в глухую оборону, мигом сообразив – этот нападающий тоже не лыком шит. Иленка кинулась на помощь к Эдану. Юноше удалось извернуться и чувствительно пнуть одного из державших в колено, а заклинательница треснула согнувшегося пополам вояку мечом по затылку, закрепляя успех. Не давая врагам опомниться, швырнула силовым импульсом в другого. Освободившийся Эдан, растерянно вертя головой, кинулся по улице к одиноким воротам…
– Стой, идиот! – вскрикнула Иленка.
Очухавшийся после магического удара здоровяк резким ударом сбил зазевавшуюся девушку с ног. Шири, поднырнув под меч противника, метнулся к заклинательнице и за шкирку выдернул ее из-под очередного удара, пропустил выпад, и чужой клинок полоснул по его открывшемуся боку… Поводырь взвыл, поминая нехорошими словами тех, кто заговаривает клинки. Безрукавка мгновенно намокла от крови. Перепуганная Иленка запустила в нападавших первым попавшимся под руку амулетом. Ослепительно полыхнуло, клубами взметнулась покрывавшая улицу пыль, и противников отбросило на добрых три метра, зашвырнув в не просыхающую лужу. Упрямые гуси с гоготом кинулись прочь из воды.
Эдан, не успевший пробежать и двух десятков метров, резко остановился – по улице на него надвигались всадники во главе с бароном Тарницей. Юноша опрометью метнулся назад, но не тут-то было: свистнувший в воздухе аркан на корню пресек всякие поползновения незадачливого беглеца.
Шири медленно сползал на землю, привалившись к столбу коновязи.
– Мастер!.. – девушка кинулась к нему.
– Ш-ш-ш, все нормально. – Поводырь с трудом выровнялся, зажимая рану ладонью. Кровь сочилась сквозь пальцы, заливая одежду. – Убираемся, пока пыль не разошлась! – он сделал неуверенный шаг вперед. Иленка поспешила поддержать шатающегося Поводыря. – Вон туда, в переулок и огородами, – заплетающимся языком промямлил он.
– Арьята?
– Сама найдет…
Говоря про огороды, Шири намеревался отойти от места драки как можно дальше. Однако сразу за шинком пришлось остановиться и поспешно забраться в росшие под стеной кусты бузины пополам с лопухами и лебедой. Поводырь устало привалился к грязной кирпичной кладке. Их искали.
– …Да нет их здесь, ушли дворами…
– Куда ушли?! Из того мужика кровища хлестала дай боже: Ряк ему пузо располосовал…
– Видать, так располосовал, раз ушли… – философски закончил первый голос.
Потоптавшись еще немного у зарослей бузины, шаги начали удаляться и вскоре вообще затихли.
Поводырь уперся затылком в стену и мученически зажмурился.
– М-мастер… – Иленка осторожно тронула его за плечо.
– Э? – Шири удивленно воззрился на нее. Девушка перепуганно глядела на бледное лицо Поводыря.
– Ничего… жить буду, – хрипло буркнул он, отводя глаза.
Кусты нервно закачались, и в заросли ввалилась Арьята.
– Как вы… Та-ак… – девчонка неодобрительно уставилась на Шири. – Где Эдан?
– Его забрали, – хмуро сообщила Иленка.
– А вы, надо полагать, стояли и глазами хлопали?! – взвилась менестрелька.
– Никто не виноват в том, что он раззява и олух царя небесного! – раздраженно откликнулась девушка. – Нечего бегать сломя голову…
– Кое-чьи умственные способности тоже вызывают у меня вопросы, – ехидно заметил Поводырь. – Кому было сказано не влезать?!
– Да чего уж прибедняться – оба хороши! – оборвала их Арьята. – Тебя не сильно задели? – это уже к Шири.
– Нет, но у того паршивца имеется заговоренный клинок. Если бы простым мечом пырнули, я бы так не корчился. Болит, как шайтан знает что! Рана сама не закроется. Понавыдумывали всякой магической бурды, а мне теперь майся…
– Тогда идем. Я здесь недалеко кузницу видела. Там должны помочь, – менестрелька подала ему руку, помогая подняться.
– В кузнице? – заклинательница недоуменно уставилась на Смерть. – Не лучше ли обратиться к цирюльнику?
– Лучше, но туда уже наверняка обратились те, кого вы так любезно приласкали на площади, – иронично фыркнула девчонка. – Хватит ерепениться, идем…
* * *
На высоких шпилях Белгродно догорали последние лучи заката. Светило уже почти полностью скрылось за горизонтом, позволяя теплым июльским сумеркам окутать город легкой поволокой. В воздухе пахло пылью и свежей выпечкой. Стены зданий, прогретые за день, источали тепло, отчего в воздухе разливалась духота. Дома на Карминной улице, выстроенные сплошь из красного кирпича, в лучах заходящего солнца обретали ни с чем не сравнимый карминно-алый оттенок. Крытые рыжей черепицей крыши тусклым золотом догорали в закате.
