Забытых истин старые каноны,
Что странных встреч, грядущих на пути,
Меняют непреложные законы,
Нам суждено сегодня обрести.
Поверить в жизнь наивно, откровенно,
Пройдя по тонкой кромке ледяной,
Сердец, разбитых холодом мгновенным,
Случайной фразой разорвать покой.
«Ох, daeni, что же ты делаешь…» – только и подумал Поводырь. Так говорила – не услышал, не пожелал слушать. А сейчас словно кутенка носом в лужу ткнула. Да лучше бы в лужу носом! Хотелось крикнуть, потребовать замолчать. Но Шири знал, что не сделает этого. В душу лилась дурная тревога. Знать бы еще, чем закончишь, daeni. То ли совсем гроб кистями обобьешь, то ли еще потопчем наст по весне?
А песня все лилась, расправив тонкие невидимые крылья, царапая острыми коготками душу… Поводырь не выдержал, резко поднялся и пошел к двери.
А может, равнодушно откреститься?
Я позову… Ты не услышишь зов.
Разлукой станем от любви лечиться
В объятьях острых ледяных оков.
Отступимся, и время нас рассудит.
Все сгладится… Видать, тому и быть.
Нарушенные клятвы позабудем…
Но как потом нам с этим дальше жить?
«…Как, как? Молча!» – последние строчки сырым ветром толкнулись в спину вышедшего на улицу Поводыря. Мертвец живому не товарищ, и уж тем более не друг сердечный! Шири подставил пышущее жаром лицо под висящий унылой пеленой дождь. Слизнул попавшие на губы капли. Дождь оказался соленым…
Помянув незлым тихим словом daeni с ее песнями, Поводырь направился вниз по улице туда, куда больше часа назад ушла Иленка…
Последние монеты глухо брякнули о затертый деревянный прилавок. Заклинательница тоскливо разглядывала шершавое нутро опустошенного кошелька, затем перевела взгляд на кучку амулетов, лежащих на прилавке. Н-да… от чего-то придется отказаться. Ее платежеспособность оказалась самую малость меньше, чем требовалось. Иленка принялась задумчиво перебирать отложенные амулеты. Хозяин лавки терпеливо ждал, пока дотошная покупательница определится с выбором. Девушка мучительно размышляла. Вот же подфартило родиться с таким дурным магическим даром! Нет чтобы целителем или боевым магом стать, так на тебе – угораздило податься в заклинатели! Специфических способностей хоть отбавляй, а самых простых раз-два и обчелся: ни телепортироваться, ни боевым заклятием в лоб засветить. Вот и приходится амулетами увешиваться, словно новогодняя елка. Телепортационных она обычно набирала больше всего, но сегодня решила отказаться. Ничего, ножками дотопают, не переломятся.
Определившись с амулетами, Иленка сгребла покупки в карман и вышла на улицу. Немного потоптавшись на месте и пытаясь вспомнить, с какой стороны она пришла, заклинательница уверенно двинулась в совершенно противоположную «Золотой суме» сторону. Мысли, в соответствии со своей хозяйкой, тоже подались в странном направлении, приняв за указатель некую светловолосую одноглазую личность, ехидно маячившую где-то на краю сознания. Иленка откровенно злилась на Поводыря – мог бы и прогуляться с нею до лавки. То так ни на шаг не отходит, при каждом поползновении взрываясь не хуже праздничной шутихи, а тут вдруг всякий интерес потерял. Делай чего вздумается… Иди куда хочешь… Вот и пошла!
Заклинательница потрясла головой, избавляясь от совершенно неуместных размышлений, и недоуменно уставилась на высокие решетчатые ворота, створки которых оказались приветственно распахнуты, мол, заходи, не стесняйся, все там будем. Ноги сами вывели свою незадачливую обладательницу к старому кладбищу. Девушка озадаченно поскребла в затылке.
– …Мяу! – пронзительно раздалось с кладбища. – Мяуауа! Мя-а-а! Мяуа!
Иленка вздрогнула. Где-то там, в зарослях лебеды пополам с лопухами, плакал котенок. Уж больно тонкий голосок для взрослого кота, да и те обычно на два голоса орут, противно, матерно, территорию отстаивают. Девушка решительно вошла в ворота. Давешний сторож возился у ближайшей могилы, подравнивая куст жасмина.
– У вас где-то котенок плачет, – окликнула его заклинательница.
– Ась? Ну то й шо? – не понял тот. – Их тут цельный выводок бигае. Я им шо, сторож чи шо?
– Я пойду, поищу. Может, ему помощь нужна… – как-то неуверенно продолжила она.
– Та шукай. Воны отам, биля церквы дэсь…
Девушка побрела в указанном направлении. Мелкая морось тем временем сменилась тихим редким дождем. Иленка поглубже натянула капюшон. Чем ближе подходила она к старой кладбищенской церкви, тем громче и пронзительней становился истошный мяв. Свернув на тропу, проходящую меж могильных рядов, заклинательница уперлась в выложенную плиткой площадку, посреди которой возвышалась статуя ангела с девочкой на руках. И не было в скульптуре той чопорной скорби и строгости, которую так часто стремятся ваятели вложить в подобные творения. Лишь пронзительная грусть да невыплеснутый крик, застывшие слезы. Иленка вздрогнула. Эта могила непривычным светлым пятном разрывала мрачную ауру кладбища. Рядом с нею покинутая церковь казалась еще чернее.
– Мяу! – требовательно прозвучало совсем рядом, вырвав заклинательницу из легкой прострации. Девушка поспешила на звук.
– Киса-киса… где ты? – неуверенно позвала она.
– Мя-а-ау… – надрывалась невидимая киса.
Обшаривая высокие заросли бурьяна, Иленка не заметила, как подобралась вплотную к церкви. В стене, у самой земли, зияла изрядных размеров дыра. Оскользнувшись на мокрой траве, девушка плюхнулась на колени и едва не съехала в темное нутро церковного подвала. Сквозь дыру виднелись груды какого-то пыльного хлама и угловатые ящики. На ближнем сидел сам виновник переполоха и надрывно мяукал. Видно, маленький паршивец забрался в подвал из любопытства, а обратно выбраться не смог – нижняя кромка дыры оказалась слишком высоко. Свесившись в подземелье, заклинательница попробовала накинуть на котенка телекинетический захват, но все чары рассыпались, стоило им войти в соприкосновение с пушистой шкуркой орущей кисы. Девушка тихо выругалась: это же надо забыть, что магия на кошек не действует! Чертыхаясь сквозь зубы, она полезла в подвал, очень надеясь, что для нее выход не окажется слишком высоко.
В подвале было пыльно, пахло затхлостью и тленом. В углу изломанной грудой лежал потемневший от времени и пыли иконостас, а угловатые ящики на поверку оказались каменными гробами. Похоже, заклинательница заимела сомнительное удовольствие забраться в церковный склеп! Котенок, заметив, что он тут теперь не один, со всех лап бросился к Иленке и, с беличьим проворством вскарабкавшись по штанине, повис на ее куртке, испуганно пища.
«Забери меня отсюда!» – упрашивали девушку еще не совсем прояснившиеся котячьи глазенки.
– Ладно, ладно, куда же тебя денешь! – пробормотала она, отдирая от куртки цепкие коготки и пересаживая котенка за пазуху. Интересно, почему сторож так истово крестился, когда они проходили мимо церкви?
Девушка с любопытством сделала несколько шагов вглубь подвала. Ну, склеп и склеп, великое ли де… Ой… Иленка быстро попятилась к выходу: из толстых неоштукатуренных стен в подвал вливались неупокоенные души, те самые, чей шепот она слышала утром. Видно, магия заклинательницы, вкупе с кошкиной аурой, пробила тонкую, словно пленка, Грань между миром живых и миром мертвых, и теперь все недовольные ринулись в дыру, требуя возмездия. Девушка пулей кинулась наружу. Выбраться получилось не сразу – мокрая трава скользила под руками, а выбравшись, Иленка сильно пожалела, что не осталась в подвале. По кладбищу плыли злые до чертиков забытые души, и хотели они сейчас только одного – ее!
