— Из-за гор, гор, высоких гор,
Из-за леса, леса тёмного
Вылетали ветры буйные,
Отбивали лебедь белую
Что от стаи лебединыя,
Прибивали лебедь белую
Что ко гусям, серым уточкам.
То не лебедь — красна девица,
То не гуси, серы уточки, —
То жених с своей дружиною.
Расспалился Огонь-батюшка,
Расплескалась Вода-матушка,
Вострубили трубы медные —
Сужены идут да ряжены,
По мосту идут на капище,
Скатертью дорога стелется…
Волхв Любомир прохаживался вокруг капища. Лесьяр, облачённый в лучшую льняную рубаху и порты, сгорал от нетерпения в ожидании своей суженой. Наконец Сияна и Ладомира появились подле храма и перевели дух. Лесьяр бросился к невесте и заключил её в объятия.
Волхв приблизился к молодым, смерил их цепким взором.
— Давно я не сочетал молодых в древнем храме Лады. Бодричи предпочитают новый храм, что подле городища… — задумчиво произнёс он.
Тем временем Ждана надела венки на головы молодых. Они встали на раскатанный по земле холст. Волхв — при входе в храм.
Сияна подала молодым пышный каравай, испечённый Жданой. По обычаю жених и невеста разделили каравай на две части: с поклоном передали одну часть волхву, другую принести Ладе и её спутницам на алтарь.
Ладомира и Лесьяр стояли подле алтаря, взявшись за руки. Сияна поднесла им блюдо, на котором лежали два кольца из заветного сундучка Вилы. Наследство Вилы к тому моменту несколько поубавилось: Лесьяр щедро наградил Ждану и Любомира. Однако меркулов осталось достаточно, что бы обзавестись хозяйством на новом месте.
— В знак любви и верности перед ликами Лады, Лели и Купальницы обменяйтесь кольцами, которые скрепят вас семейными узами до самой смерти.
Лесьяр принял с чаши маленькое женское колечко из серебра со вставкой из горного хрусталя и надел на средний пальчик правой руки Ладомиры. Девушка также взяла кольцо, предназначенное для суженого. Оно было золотым со вставкой из чёрного гагата
[51]
.
Тем временем Сияна затянула речитатив:
— Среди Сварги перстни скованы,
В светлом Ирье позолочены,
На земле волхвом оценены.
Кому эти перстни носить?
Князю светлому со княгинюшкой,
Лесьяру с Ладомирушкой…
Как только ведунья умолкла, Ждана преподнесла волхву два металлических обруча-венца. Волхв надел их на головы молодых поверх цветочных венков и произнёс:
— Идёт Сварог из кузницы,
Несёт Сварог три молота,
Сварог-кузнец, скуй нам венец!
Брачный оков, красив и нов,
Перстни златы для верности,
В добавочку и булавочку.
Чтоб в том венце венчатися,
Перстенями обручатися,
Булавкою повой приткнуть!
Окончив речь, волхв связал руки молодых свадебным рушником и, взявшись за его концы, трижды обвёл пару вокруг алтаря. Сияна и Ждана осыпали молодых зерном, маком и хмелем.
Лесьяр и Ладомира трижды поклонились волхву, затем Ждане и, наконец, Сияне. И, взявшись за руки, растворились в сумраке леса. Недалеко от капища Лесьяр приготовил шалаш из свежего лапника, а в нём — брачное ложе. Астрид долго наблюдала за трудами Лесьяра.
И когда он ушёл, Астрид облюбовала на ночь шалаш и расположилась в нём. Учуяв приближение людей, она выскользнула из своего временного укрытия и, затаившись неподалёку, увидела, как молодой мужчина и юная дева спешно забрались в шалаш. И вскоре окрестности огласили восторженные крики молодожёнов.
Астрид не выдержала и приблизилась к шалашу. Наблюдая за соитием пары, она поняла, что оно ничем не отличается от любовных игр волколаков, когда те пребывают в человеческом облике. И чем больше она наблюдала за любовным актом, тем больше ей хотелось слиться с Лесьяром в ипостаси женщины.
Однако Астрид была не единственной, кто наблюдал за брачной ночью молодых. На дереве, под которым они расположились в шалаше, сидела серенькая кукша…
С рассветом молодые тронулись с места, их путь лежал в Старгард к лютичам. Не успели они преодолеть и четверть версты, как перед ними из-за деревьев возник волк. Он спокойно стоял, взирая на молодожёнов. А затем и вовсе лёг на землю — мол, нападать я не намерен.
Ладомира в страхе прижалась к мужу. Тот снял с плеча лук, извлёк стрелу из колчана и натянул тетиву…
Волк не тронулся с места. Лесьяр с удивлением взирал на хищника.
— Волчица! Впервые вижу такое! Лежит, словно сказать что-то хочет…
Не успел Лесьяр произнести эти слова, как волчица спокойно встала и неспешно направилась к путникам.
Ладомира зажмурила глаза.
— Стреляй, Лесьяр! Стреляй!
Однако тот медлил, держа хищника под прицелом. Тем временем волчица приблизилась к молодой паре и села, словно собака. Ладомира спряталась за спину мужа.
Охотник опустил лук.
— Дык она ж учёная! Небось, кто-то вместо собаки приручил! Такое часто бывает! Найдёт охотник волчонка, вырастит. И охоте с ним заместо собаки. — Решил Лесьяр. — А волчица-то хороша! Гляди, какие бока-то блестящие! Точно у охотника жила… Видать что-то с ним приключилося…
Ладомира успокоилась, осмелела и взглянула на волчицу из-за мужчиной спины. Её поразили глаза хищника.
— Глаза-то! Глаза! — воскликнула Ладомира. — Что у человека!
Лесьяр приблизился к волчице и протянул к ней руку. Та подалась вперёд. Охотник обнял её за загривок и потрепал.
— Ну что будем дружить? Мне помощник на охоте нужен…
Волчица, словно понимая слова охотника, тявкнула в ответ.
— Добро! Стало быть, сговорились. Будешь мне на охоте пособлять, дом от татей охранять. Кормить стану до отвала, не обижу… Дык как мне назвать тебя?
Волчица снова тявкнула, словно имя назвала.
Лесьяр рассмеялся.
— Говорит, зовут её Астрид… Странное имя, волчье наверное…
Ладомира пожала плечами и сказала:
— Не знала, что ты звериный язык понимаешь. Коли приглянулась тебе волчица, бери её с собой. Охрана нам не помешает. До Старгарда далече…
Путь до Старгарда молодожёны проделали вместе с волчицей Астрид. Порой Ладомира замечала, что подле них вьётся пухленькая кукша…
* * *
Два месяца спустя. Месяц ревун
[52]
, осенние дожинки.
В священном городе Радогош, стояла звенящая тишина. Ветер гулял по пустым улочкам, перегоняя с места на место сорванные с деревьев листья. Город казался безжизненным и заброшенным.
