Новая вера, словно чёрная чума, расползалась по франкским, саксонским и северным землям, населённых данами, норвами и свеями. Погребальные костры запылали в обиталищах Асгарде и Йордгарде, в которых жили выходцы из Ирия, коих многие племена почитали, как своих богов. Но, увы, забыли…
Опорой древней веры оставались восточные правобережные славянские племена — дети Сварога и волколаки, сокрывшиеся в непроходимых лесах, верные Фенриру и Эйр.
Будучи в зрелом возрасте, князь Земомысл уже почитался, как живое воплощение Логоса на земле и создал орден для поддержания его величия. Он долго размышлял, как назвать его и какой избрать символ веры. Князь обратился к своим верноподданным и после горячих споров символом Логоса стал золотой крест. А орден, коему предназначалось нести истинную веру язычникам, поклонникам многобожия, получил название ордена Золотого креста. Несколько позднее парчанская шляхта избрала Земомысла первым магистром ордена. Поначалу резиденция новоявленного магистра располагалась в Заборах. Но Земомысл мечтал о каменной непреступной крепости на берегу Альбы, дабы оттуда устрашать восточные славянские племена.
Первый магистр прожил до глубокой старости. На смертном одре его окружали ярые приверженцы. Умирающий Земомысл лежал на богатом ложе…
— Настал мой смертный час… — с трудом вымолвил он. — Моё бренное тело будет предано земле, а дух Логоса, что во мне — бессмертен. После того, как мой последний вздох рассеется, Логос изберёт себе нового преемника…
Ближнее окружение магистра с великим почтением внимало его речам.
— Я повелеваю вам чтить его… Ибо преемник — живое воплощение бога на земле… И стало быть, он должен стать служителем религиозного культа, но не магистром. Магистр — воин Логоса, он руководит орденом. Орден же поддерживает величие бога. А живое воплощение бога, назовём его верховным епископом, должен особенно почитаться… Пусть ему возведут новую резиденцию… Думаю, франкский город Авиньон подойдёт для этой миссии. Если Логос не изберёт моего сына Безсона
[83]
, то он станет магистром учреждённого мной ордена… Такова моя воля…
Магистр произнёс последние слова и испустил последний вздох. Безсон приблизился к ложу отца и опустился на колени. В помещении повисла напряжённая тишина. Её нарушал лишь стук сердец присутствующих парчан подле смертного ложа. Некоторые приверженцы Логоса взирали друг на друга с некоторым недоверием: неужели дух Логоса действительно отделится от тела первого магистра и определит следующего избранника?
И тут от тела магистра, из области груди, действительно отделилось едва заметное золотое облако. Оно поднялось чуть повыше и замерло. Напряжение в зале достигло апогея — все присутствующие пали на колени и возопили:
— Логос! Логос! Истинный бог на земле!
— Логос! Великий Логос! — с жаром произнёс Безсон. — Избери моё тело! Я буду верно служить тебе!
Облако, словно услышав мольбу, приблизилось к Безсону и облетело вокруг него. Затем снова зависло в воздухе, будто обдумывая и принимая решение.
Наконец облако взметнулось и исчезло в груди Безсона. Тот на какой-то миг озарился золотым светом… и полный сил поднялся с колен.
— Да здравствует верховный епископ! — огласился зал восторженным кличем.
* * *
Аудульф силой подавил воспоминания.
— Я соберу совет. И мы сообща примем решение… — пообещал вёльфе вожак.
Аудульф собрал совет в тот же вечер. В зале родового чертога восседали только почтенные волколаки. Пред ними выступила вёльфа, рассказав о своём видении и своих опасениях. Мнения почтенных волколаков разделились. Одни ратовали за то, чтобы уйти ещё дальше в леса, тем самым спасти своё племя от наступления Логоса. Другие — за помощь славянам.
Вожак выслушал обе стороны и высказал своё мнение.
— Мы можем оставить насиженное место и уйти дальше в непроходимые леса. Тем самым мы навсегда утратим связь с внешним миром. Мы не сможем более в облике людей приходить в славянские поселения и менять шкуры, амулеты, дикий мёд на зерно, холсты, металл. Мы потеряем приток свежей крови: наши женщины утратят возможность совокупляться с человеческим родом. Пройдёт лет сто, и мы начнём вырождаться…
— Наша кровь и так с лихвой разбавлена человеческой! — высказался один из почтенных волколаков. — Возможно, изоляция спасёт нас от исчезновения! — настаивал он на своей точке зрения.
Аудульф не стал спорить со старцем.
— Согласен… — спокойно ответил вожак. — Я уже думал об этом. И вот к какому мнению пришёл: надо искать другие роды волколаков, живущие на землях лютичей, лужан и поморян. Ведь именно туда, согласно древним преданиям, ушли волколаки с левобережной Альбы. Нам необходимо наладить с ними брачные связи…
Совет дружными возгласами одобрения поддержал вожака.
— Но как мы это сделаем? — снова смешался тот же почтенный старец. — Мы не знаем, где именно живут наши собратья. Ведь левобережные волколаки пришли на восточные земли почти семь веков назад. Что стало с нашими собратьями — неведомо. Живы ли они доселе?..
— Об этом мы спросим Астрид, — уверенно ответил Аудульф и вопрошающе воззрился на молодую вёльфу.
— Я вознесу молитвы Фенриру и целительнице Эйр, чтобы они ниспослали мне видение… — пообещала она.
— А тем временем мы подготовимся к битве! — подытожил Аудульф. — И выступим на стороне бодричей. Сегодня же я отправляю разведчиков. Мы не сможем оставаться в стороне от кровавой жатвы! Пусть наш прародитель Фенрир пошлёт нам победу!
Все последующие дни, покуда шла подготовка к предстоящему бою, волколаки возносили молитвы богу-волку. Вернувшиеся разведчики доложили Аудульфу: саксонцы стоят плотной стеной супротив сил бодричей. Обе стороны готовятся к кровавой сече и возносят молитвы своим богам. Силы рыцарей намного превосходят силы славян. Если бодричам не оказать посильной помощи — саксонцы уничтожат их, город разграбят и спалят. В жилище старого волхва Любомира схоронились дети бодричей…
Последнее сообщение особенно взволновало Аудульфа — в воспоминаниях чётко возник старый седой волхв, державший на руках его младшего сына Гуннульфа.
— Надобно обеспечить безопасность укрытия… — решил Аудульф. — Если бодричи не удержат Велегош — семя их не сгинет, но спасённые дети продолжат их род.
Вожак отобрал пятерых крепких юношей и столько же девушек — они, обернувшись волками, отправились охранять обиталище волхва.
Когда стая волков посередь бела дня появились подле деревянного частокола, волхв и Сияна занимались приготовлением пищи. Примерно два десятка женщин с заметно округлившимися животами находились во дворе, также хлопоча по хозяйству. Несколько из них присматривали за кучей детишек, готовых разбежаться в разные стороны. Вдоль частокола виднелись свеже построенные шалаши, устеленные внутри лапником.
