А волна чужаков уже подступала к распахнутым воротам. Гондыр ногой отпихнул хрипящего в агонии юношу, юркнул внутрь слободы и запер калитку на мощный засов. Схватив со стены самострел и связку болтов, он птицей взлетел на второй этаж.
Тем временем небольшая дружина выстроилась в два ряда на дороге между слободой и ближайшей избой. Один из бойцов ударил в деревенский колокол рядом со слободой, в который звонили только во время нападения. Со второго этажа по чужакам ударили из луков; рассерженным шмелем прогудел самострел. Двое из четверых упали замертво, двое отступили за ворота. Но в проём уже вваливалась толпа вооружённых людей, и никто не мог их остановить, поскольку стена была неохраняемой, а ворота распахнуты!
Поток чужаков устремился по дороге вглубь деревни. На какое-то время непрерывный обстрел со стороны слободы внёс замешательство в ряды врага: нападавшие никак не могли собрать сплошной фронт щитов, чтобы смести последнюю преграду – этот небольшой отряд воинов, сбитый, как единое целое. То один, то другой, чужаки падали, пронзенные стрелами. Однако их было слишком много, чтобы пятью луками да одним самострелом остановить атаку.
Вождь племени, воспользовавшись временной заминкой нападавших, зычным голосом собирал мужчин вокруг себя на площади. Выскакивающие из изб сонные люди вооружались всем, что первое попалось под руку – кто копьём, кто мечом, кто топором. Некоторые имели щиты. Но самое ужасное было то, что все они были без доспехов! Вождь спешно строил ряды…
Нападавшие, наконец, организовались и ударили по прикрывавшему деревню слободскому отряду. Сломать его строй они так и не смогли, но своей массой им удалось продавить его внутрь деревни. Тут бы чудинцам и конец пришёл, – фланги отряда были теперь неприкрыты, – как вдруг на помощь своим устремились собранные на площади люди. На заднем дворе слободы развязалась сумбурная, беспорядочная резня. Бой распался на множество отдельных, мелких схваток – никакого строя, просто толпа вооружённых людей на толпу других вооружённых людей. Нападавшие силились прорваться внутрь деревни, а чудинцы стремились этого не допустить.
Звон и скрежет от ударов клинков, топоров и копий. Резкие посвисты стрел, хруст разрубаемой человеческой кости, треск лопающихся черепов, медный запах крови и вонь вспоротых внутренностей, хрипы умирающих. Скользкие от крови ладони, непрерывный звериный вой, рык, гвалт, вопли, хрип и дикие, нечленораздельные выкрики нескольких сотен сцепившихся друг с другом людей, в которых с каждым мгновением оставалось всё меньше и меньше человеческого.
Схлестнувшись вплотную, враги резали друг друга ножами, грызли зубами, выдавливали глаза, разрывали рты, ломали руки и ноги, сворачивали шеи и, обезумев окончательно, бросались дальше, в кутерьму боя.
II
Несмотря на отчаянное сопротивление, бой постепенно перемещался к центру деревни. Положение спасли женщины. Видя, как гибнут их отцы, мужья и братья, вооружившись кольями и вилами, они бесстрашно бросились в самую гущу сражения. Небольшой отряд из пяти тяжеловооружённых воинов слаженно ударил из слободы в тыл нападавших. Гондыр же, закинув заряженный самострел за спину, взял в левую руку короткий ромейский меч, в правую – тяжёлую боевую секиру, проскользнул через калитку к воротам. Осторожно приблизившись к проёму, он приник к земле и заглянул в него. То, что он там увидел, никак не могло его обрадовать: ватагой руководил очень опытный человек; на лугу, недалеко от ворот, стоял резерв – отборный отряд тяжеловооружённых воинов, выстроенных в три ряда по тридцать щитов; перед ними уверенно расхаживал мужчина могучего сложения, в богатых доспехах, держа на сгибе руки шлем изумительной работы. Короткая булава, украшенная драгоценными камнями – знак военного вождя, – была заткнута за пояс, рядом с притороченным к нему тяжёлым германским мечом.
«Так это же Пислэг! – с изумлением узнал его Гондыр, – кровный брат нашего шамана! Вот это да! Но как же так? Почему он напал на нас? И кто провёл всю эту махину войск мимо постов, засек и крепостей?» – мысли его лихорадочно бились в поисках ответа. Гондыр, соблюдая предосторожности, вернулся в слободу. Снял со стены ещё пару самострелов и тоже их зарядил. Затащил наверх. Положив рядом с собой лук и перевязанный сноп стрел, уселся в ожидании, справедливо рассудив, что здесь он принесёт больше пользы, чем если вмешается в сражение на площади.
«Там и без меня много народу. А здесь – никого. Так я хоть ненадолго задержу врага, если вдруг полезет», – думал старый воин, сидя на корточках и поправляя камнем лезвие меча.
Тем временем в битве на площади наступил перелом. Сперва один, затем другой, еще несколько – и вот уже десяток чужаков, выбывая из боя, побежали к воротам. За ними следом отхлынули остальные. Толкая и давя друг друга, безудержной толпой ринулись они по дороге к выходу из деревни. А за ними, с восторженными воплями, кинулись вдогонку чудинцы.
Гондыра как ветром сдуло со второго этажа. Выскочив из слободы, он растопырил руки и заорал:
– Стойте! Стоять! Всем назад! – к этим словам Гондыр добавил еще несколько грязных ругательств. Не жалея зуботычин и пинков, он кое-как остановил рвущихся добить врага соплеменников. Остановившись, многие в полном изнеможении валились на тёплые трупы, роняя оружие из ослабевших рук.
К старому воину подошёл вождь.
– Уф, вроде, отбились, – и он присел на корточки. Сняв шлем, вытер окровавленной рукой пот. Посмотрел сквозь прищуренные глаза на поднимающееся всё выше солнце:
– Скоро день войдёт в полную силу. Жарко. Ты почему людей остановил? Выбили из деревни, а на лугу бы всех и добили окончательно. Никто бы не ушёл.
– Нет, на самом деле ничего еще не кончилось. Боюсь, что это только самое начало. Этот бой был разведкой. Если бы получилось так, как нападавшие задумали, то они без лишнего шума вырезали бы нас, как курей в курятнике. Но вариант того, что мы дадим отпор, тоже был ими предусмотрен. Слышишь, в рог загудели?
И Гондыр вкратце поведал то, что он видел на лугу.
– Теперь они перестроятся и снова пойдут в атаку. А выскочили бы мы на луг? Представляешь? Так мы хотя бы время выиграли. Пока они всех соберут, да вновь построят – это все время. А что нам теперь делать – это тебе, вождь, решать.
– Я сам посмотрю, что там за воротами… за бывшими воротами, – вождь горько усмехнулся.
Вернулся он очень скоро. И был мрачнее грозовой тучи. Опытнейший из опытнейших бойцов, он сразу оценил то, что увидел. И понял: деревня обречена. Слишком большие потери понесли они во время последнего боя. Но и это не главное. Огромной прорехой в обороне зияли уничтоженные ворота. Как одновременно защитить и стены, и этот проём? Войдут «телегой», под её прикрытием запалят слободу. И – всё, рухнет в один момент вся оборона. Деревня могла самостоятельно отбиться от шайки разбойников, но не от войска. А на нее напало именно войско. Выиграли первый бой – ну и что с того?
Решение пришло мгновенно. Нужно спасать если не деревню, то сам род. Чего стоят эти избы, бани да амбары? Даже запасы зерна или скот. Главное – люди. Была бы кость цела, а мясом уж обрастёт потихоньку. Со временем племя обустроится на новом месте. Где? Ему это узнать уже не придется…
