Щука с Ингрельдом разбили лагерь в полутора верстах от Городища, вниз по течению Усолки. Кинув клич о наборе ватаги, из всех желающих тщательно отобрали четыре десятка. Многие, очень многие хотели бы пойти в набег под предводительством такого человека, как Щука! Да и Кудыму знали хорошо. Значит, будет огромная добыча. Эти вожаки попусту слов на ветер не бросают.
Теперь, после прихода в лагерь Кудымы и Гондыра, вся ватага была в сборе. Кудыма внимательно всматривался в каждого воина, что выстроились шеренгой перед ним и Щукой. Отряд разбили на два подразделения по двадцать человек. Над одним подразделением командиром был назначен Ингрельд, другим командовал Гондыр.
У многих воинов лица были в шрамах, почти у всех не хватало пальцев, срубленных мечами и саблями в бесконечных боях и схватках. Кольчуги и доспехи – латаны-перелатаны. Оружие – самое что ни на есть разнообразное, но луки были в наличии у всех. Трое были вооружены дополнительно арбалетами франкской работы, с железными плечами. Всех ватажников объединяла какая-то бесшабашность, опыт резать и убивать, читаемая в глазах особая равнодушная жестокость. Такие люди стойки в обороне, стремительны в нападении. Этому их научил горький хлеб наёмника и лесного бродяги-разбойника. Ударить слаженно, хапнуть как можно больше, стремительно отойти и раствориться в лесных просторах.
Прижмут – драться до последнего вздоха. Даже подыхая, дотянуться до горла врага зубами и порвать его. Терять всё равно нечего. Коли поймают, конец один – толстая, несмазанная жиром верёвка, чтобы дольше умирал, в удушливой судороге дрыгая ногами. Так уж лучше умереть от раны, чем болтаться на виселице, обгадившись, пока хрипишь в петле. Этим, отобранным Щукой в ватагу воинам, было безразлично – что каши похлебать, что нож воткнуть под лопатку тёмной ночью; что купцов сопроводить и охранить от таких же, как они; что, собравшись в ватагу, ограбить караван и убить всех его сопровождавших – всё едино. Как игральные кости упадут. Сегодня ты против лесных бродяг, завтра – среди них. Этих воинов отмечала особая печать тех, у кого руки не то, что по локоть в крови – по макушку!
Им так же глубоко безразличны были боги, духи, чужие и свои жизни. Вконец очерствелые душой, жили эти люди сегодняшним днём. Их не интересовало ничто, кроме добычи и сиюминутного наслаждения, которое можно получить от только что добытого. Зато были эти людишки в делах ратных весьма опытны и безжалостны. И это было хорошо. Правда, и держать такой народец следовало в ежовых рукавицах. Ведь признавали они только силу. Силу и удачу. Неудачливого предводителя могли или подрезать, или уйти от него.
Щука махнул рукой и лёгкой трусцой побежал по едва заметной тропинке. Вытянувшись за ним волчьей цепочкой, ватага покинула лагерь. Вскоре последнего, замыкающего воина, поглотили корявые дебри тайги.
Глава 2
Кровавый пот дальних дорог
I
Несколько дней ватага пробиралась глухими чащобами, скатываясь на ночь в крутые овраги. Таились, чтобы раньше времени никто не мог предугадать общее направление похода. Щука легко обходил засады, заставы, засеки. Кому-кому, как не Щуке, было про них знать! Изредка сверяясь со своей картой, воевода уверенно вёл своих бойцов к южным рубежам Перми Великой.
Щука предложил Кудыме пройти по землям аров
[23]
, затем булгар, зацепить краем Хазарский каганат и выйти на реку Белую. Далее, следуя вдоль реки, войти в земли башкир. Пройти Чёртовы ворота, а там и до Злой горы рукой подать.
Найти магический нож. Взять ли его, отвоевать, отобрать, своровать, обменять – вот здесь пусть Кудыма решает сам. Но заполучить клинок нужно любыми средствами. Далее, взяв путь на север по восточным отрогам Каменного пояса, уйти в земли вогулов и манси, на северной окраине которых стоит плато Мань-Пупу-Нер. Войдя в земли Перми Великой, распустить ватагу. Если к тому времени еще останется кто-нибудь живой.
Реки Яйву и Косьву удалось перейти вброд. Недалеко за Косьвой находилась крупная застава. Недавно сделанные засеки топорщились частоколом подрубленных ветвей, на тропинках между завалами и засеками, в ямах-ловушках торчали колья. Воины на заставе были опытными и испытанными бойцами.
Мимо этой, последней заставы проходили ночью. Луна только-только вошла в фазу новолуния, и ее узкий серп света не давал. Зато ярко раскинулся на чёрном небе Птичий след, моргая и таинственно переливаясь сине-белыми цветами далёких звёзд. Иногда прочерчивала черноту раскинувшейся над головами бездны короткая полоска белого пламени звездопада.
Ватага тихо, почти неслышно шла по узкому песчаному пляжу Камы. Внизу поскрипывал под ногами песок, слева угрюмой громадой, закрывая половину звёздного неба, нависал высокий, крутой берег, справа едва слышно плескалась тёмная вода.
Шли всю ночь. Когда взошедшее солнце окунуло лучи в посветлевшую реку, а бездна черного небосклона с яркими точками звёзд посинела, ватага была уже довольно далеко от границы Перми Великой.
По берегу идти было удобно, но опасно. Это понимали все. Вдоль водного пути – небольшие частые деревеньки, выселки извергов
[24]
. Слух о разбойничьей шайке распространится быстрее лесного пожара. Это становится ясно, когда вместо добычи вдруг встречаешь лес копий и ливень стрел. Вскарабкавшись на крутой откос, свернули в тайгу, правда, решив далеко от реки не отрываться. Без дела показываться на люди смысла нет, это верно. Но нужно учитывать и то, что основные караваны всё же жмутся к реке. Для дневных стоянок здесь жилья предостаточно, многие не только верхами и пешими, но также водой добираются.
Ватагу снаряжали для грабежа. Зачем людям знать, что грабеж – не более чем прикрытие для основной цели похода? Значит, придётся нападать на караваны, хоть Щуке это и претило. Но добраться до горы, рассчитывая только на свои силы, они практически не имели шансов. А потом нужно ещё оттуда вернуться. Как тут обойтись без опытных воинов? Призывать своих – всем языки не укоротишь. Вот и набрали наёмную шайку сорвиголов. Этим, кроме добычи, ничего не надо. Зато можно быть уверенным, что они сделают всё, даже самое кровавое и грязное дело во имя серебра и злата. И будут молчать.
Щука послал двоих человек идти впереди ватаги. И не ошибся в них. Эти опытные вояки обладали поистине сверхъестественным чутьем на поживу. Специально шли, ориентируясь по солнцу, без тропы, чтобы не выдать себя раньше времени. К концу третьего дня тяжёлого пути сквозь дебри леса, пересекаемого бесконечными овражками, ложбинками, топкими ручейками и речушками, дозорные вернулись с хорошей вестью: в деревне аров, у берега Камы, остановился на дневную стоянку большой караван. Деревня большая и, судя по всему, часто привечает путников. В ней есть и корчма, и причал с лодками и плотами. Плоты, вязанные из толстых брёвен, двурядные, с кормовым веслом, вытащены на берег и стоят на катках. Территория самой деревни обнесена высоким, прочным частоколом с караульной вышкой. Неподалеку течет речушка, что впадает в Каму. Топкие ли её берега или нет – пока неизвестно, но от противоположного берега до деревни идет хорошая дорога.
