Хан замялся. Все пристально смотрели на него. Хан понял, в какую ловушку его заманил шаман. Но как теперь отступать?
– Клянусь перед всеми богами и собравшимися здесь воинами своей жизнью, жизнью своих сыновей, жизнью своей матери, жизнью и воинской честью своего рода, что по окончании поединка я выполню все условия договора, чего бы это мне не стоило.
– Клятва принята, хан. Помни о ней! Помни, кому и перед кем ты её дал! И ещё вот что: я думаю, победитель имеет право, согласно воинскому обычаю, съесть печень поверженного им противника. Так как против меня выступят самые сильные и достойные, мне будет нужна их сила. Если победят они, моя сила передастся им.
По лицу воеводы Подосеня катился пот. Он скрежетал зубами в бессильной злобе. Теперь, независимо от исхода поединка, он проиграл. Проиграл! Если уйдут хазары, в одиночку булгарам не взять укрепления новым штурмом. Осадить тоже не удастся, мало провианта. Придётся отступить. И разбойники ускользнут вместе с казной. Они не будут ждать, когда сюда явится большая рать. Тем более, гнездо их раскрыто. Пусть Ящер на том свете будет рвать когтями и зубами душу этого чудинца, когда он издохнет!
– Итак, согласно условиям поединка, против меня выступят три сильнейших бойца рода хана Кайрата. Оружие каждый выбирает на свое усмотрение. Я выбираю меч ромейского легионера и боевой топор.
На площадку, окружённую воинами, вышли три хазарина. Один из бойцов держал в руках секиру и засапожный нож, другой сжимал рукоять сабли и прикрывался щитом, а третий выставил вперёд короткое копьё с широким клёнообразным лезвием. Все были обнажены до пояса. Биться, согласно договорённости, решили без доспехов. Тело и руки Кудымы, густо покрытые цветными татуировками, выглядели надетой на тело рубахой.
Море голов колыхалось, волновалось. Люди пытались протиснуться поближе, чтобы лучше посмотреть кровавый бой. В первом ряду стояли вожди.
Хан кивнул головой, его телохранитель ударил в огромный барабан. Действие началось.
Как и ожидал Кудыма, его сразу же попытались взять в кольцо. Один хазарин, тот, что с секирой, зашёл ему за спину. Второй, с саблей, мягко ступая, подкрадывался слева. Воин с копьём пошёл прямо на него в лоб. Все трое победно ухмылялись. Они заранее распределили роли и между собой решили, что убивать будут медленно, не торопясь, дабы насладиться видом чужой крови и чужих мук. Нанесут ряд неглубоких ран, потом отрубят ногу по колено или руку по локоть, затем вспорют живот – пусть подыхает от потери крови и болевого шока. Но милосердного удара чудинец от них не дождётся.
Кудыма принял чужую игру и дал себя окружить. Когда кольцо стало сжиматься, чудинец сделал то, чего его соперники от него не ожидали – резко повернувшись, он со всего размаха кинул топор. Тот вошёл в челюсть хазарина, выбил тому зубы, разрубил ему подбородок и гортань. От мощного удара воина отбросило на несколько шагов назад. Он ещё мучительно умирал, хрипел, кашлял кровавой слюной и осколками зубов, когда шаман стремительным нижним броском перекатился к тому, кто обходил его слева. Ударом ладони подкинул щит наискосок вверх, сбивая сабельный замах. Затем поднырнул под щит и коротким колющим ударом загнал меч противнику в пах. Боец, с истошным криком боли и отчаяния, осел там, где стоял. Гладиус, разрубив тазовые кости, глубоко вошёл ему в живот.
Теперь Кудыма остался безоружным. Меч накрепко застрял в тазовых костях поверженного хазарина.
Наконец воин с копьём опомнился. Он взглянул в глаза Кудыме и увидел в них, в этих разноцветных глазах, холодную, расчетливую смерть. Казалось, шамана нисколько не волновало то, что у него нет оружия. Он слегка улыбался. Хазарину впервые в жизни стало по-настоящему страшно.
Дико завизжав, воин бросился вперёд. Этот боец виртуозно владел копьём. Удары лезвием чередовались с ударами тупым концом. Копьё то вертелось в его руках, как крылья мельницы, грозя снести голову, не хуже меча, то внезапно жалило короткими острыми уколами, то пыталось сбить с ног древком. Вокруг воина свистел рассекаемый оружием воздух. Но Кудыма уклонялся, уходил, отскакивал, подныривал, при этом не сделав ни единой попытки подобрать оружие погибших, хотя у него несколько раз возникала такая возможность.
Зрители, пришедшие на поединок, затаили дыхание. Свершалось немыслимое! Один человек – против троих сильнейших бойцов. Двоих он уже убил. От третьего – небрежно уворачивается, сам будучи не вооружён.
Лицо хана окаменело, воевода Подосень широченной ладонью вытирал пот со лба, Щука не переставал нервно притоптывать ногой, Ингрельд сжимал и разжимал огромные кулаки. У него вдруг засаднило горло – он вспомнил своё знакомство с Кудымой в Городище, когда они стакнулись на кулачках. Гондыр, глядя на действие, довольно усмехался. Значит, правильно в их роде обучают будущих воинов. Их немного, этих воинов. Но, в бою против них мало кто сможет устоять. Он с самого начала безоговорочно верил в победу шамана.
Кудыма дождался, когда хазарин, наконец, покажет присутствующим всё своё мастерство. В какой-то неуловимый момент все поняли, что шаман просто играет с бойцом, как кошка с мышью, что Кудыма из одного лишь уважения разрешил тому продемонстрировать своё умение во всём его блеске.
Выждав момент, чудинец подставил под боковой удар копья ребро ладони и мягким шагом скользнул вперёд. Короткого тычка пяткой ладони в основание носа с подворотом внутрь никто не заметил. Переломанные носовые хрящи вбились в мозг, и второй, добивающий удар другой рукой, был уже не нужен. Но Кудыма совершил его по устоявшейся, выработанной долгими тренировками привычке – шлепок раскрытой ладонью с хищно растопыренными напряжёнными пальцами в глаза, будто бы комара или муху на лице врага прихлопнул. Только вот из-за этого комара у воина вылетели из орбит оба глаза.
Последний из противостоявших Кудыме соперников умер ещё до того, как коснулся земли. Стих гул голосов. Тишину нарушали только хрипы агонизирующего хазарина, которому Кудыма вогнал меч в низ живота.
– Вот, вроде всё, – как-то буднично сказал Кудыма и вытер пот со лба. Подошёл к убитому хазарину, вскрыл ему ножом верх живота, вырвал печень. Надкусил. Во все стороны брызнули струйки крови. Окрестность взорвалась восторженным рёвом тысячи глоток.
– Не-е-ет! Не всё! – к шаману подскочил взбешенный, потерявший разум воевода, сходу рубанув Кудыму мечом. Меч со свистом вонзился в землю. Чудинца впереди не было. Подосень повёл налитыми кровью глазами, боковым зрением уловил стремительное движение, хотел было увернуться. Внутри головы вспух, затем лопнул яростно-оранжевый шар, и наступила темнота…
Шаман, увернувшись от удара мечом и сразив воеводу мощным боковым ударом кулака в висок, подошёл к следующему трупу хазарина. После чего покончил с третьим. Воеводу, валявшегося с вмятиной в виске, трогать не стал – побрезговал.
Вокруг в диком восторге бесновались воины. Хан закрыл глаза. Он потерял самых сильных бойцов в этом поединке. Роду будет очень трудно без них.
– Положите погибших на помост, – Кудыма устало покачал головой, вытер окровавленные руки, губы и нож об услужливо поднесённую тряпку. Он вдруг почувствовал, что сегодня ему ещё предстоит одна схватка. Вот только выйдет ли он из неё победителем?
