– Да, надо идти. Дорогу осилит идущий. Прости, Гондыр, но сейчас не время проводить обряд. Нет у нас его сейчас. Но я тебя, старый друг, обязательно найду. Даже не сомневайся. Твоя душа успокоится на ветвях Древа Мироздания. Верь мне. И не сердись. Всему своё время.
– Ex quo omnia, omnia quae sub caelo est cuius hora. Tempus nascendi et tempus moriendi, tempus seminabunt et tempus evellendi tempus occidendi et tempus curatur, tempus tacendi et tempus loquendi, tempus belli et tempus pacis
[44]
.
Волчий хвост развёл руками, понимающе улыбнулся. Его не понял никто, один лишь Щука, знавший латынь, внимательно посмотрел на атамана и кивнул, соглашаясь с книжной мудростью.
Глубоким вечером, когда уже было почти ничего не видно, ватага, преодолев большое верховое болото, подошла к самому подножию Злой горы. Огромный язык курумника преградил путь. Решили заночевать у его края. Костёр не разводили. Кое-как пристроившись под лапами огромной ели, промокшие, смертельно уставшие люди уснули.
Дождь лил не переставая всю ночь. Только под утро поднялся ветер, и перестало дождить. Низкие серые тучи быстро гнало по небу. От земли поднимался густой, удушливый туман, насыщенный прелым запахом близких болот, сгнивших деревьев, давленого папоротника и грибов. Здесь, у подножия горы, не было видно её вершины. Но словно что-то огромное и зловещее давило, заставляя съёживаться, вызывая желание как можно скорее покинуть это негостеприимное место.
Из сырых веток насилу развели дымный костёр. Того, что кто-нибудь увидит дым и придёт проверить, кого же это занесло в эти гиблые места, не опасались. К Злой горе никто не ходит. Проклято это место. Никто не пасёт на склонах Ямантау скот, никто не ставит юрт, никто не рубит леса для строительства изб. Никто даже не охотится. Если и существует какое-нибудь местное горное племя, которое охраняет нож, оно уже давно их заметило, и поэтому нет особой нужды скрываться. Если же магический нож охраняют дверги, то они, как известно, на поверхность не выходят. Так отчего же тогда не погреться да не сварить себе горячей похлёбки?
Кудыма, немного поразмыслив, объявил суточную стоянку. Всё равно нужно разведать обстановку, окрестности, осмотреться. И спокойно, основательно подумать.
После завтрака, состоявшего из чёрствой лепёшки да куска твёрдого, как камень, сыра, Кудыма послал Ингрельда и ещё пару ватажников побродить по окрестностям у подножия горы, посмотреть, нет ли здесь, кроме них, других людей, и, по возможности, поохотиться. Конечно, все ватажники ребята выносливые, привыкшие легко переносить холод, голод, боль, но зачем зря томить желудок, если на остриё стрелы вдруг подвернётся косуля, лось, тетерев или жирный заяц?
Ближе к полудню возвратились ватажники, посланные на разведку. Ингрельд принёс пару зайцев и поросёнка, другой ватажник добыл пудового глухаря, третий притащил косулю. Следов человеческого присутствия никто из них не обнаружил. Зато нередко попадались чудовищных размеров медвежьи следы. Кудыма немного успокоился. Даже непомерно огромный бер
[45]
– всё-таки зверь и не более того. Недаром ведь говорят, что самый страшный зверь в лесу – человек. Нет хитрее, коварнее, злобнее, беспощаднее, свирепее и подлее на свете существа, чем человек. Здесь нет людей – и это хорошо. А с остальным они как-нибудь справятся.
Но где искать нож? Где? Вот она – гора. И что дальше? Каким ключиком открыть потайную дверцу в заветную комнату?
Кудыма припомнил дар Иремель. Вот только как его можно использовать? Ведь в прошлый раз его скрытый дар проявился, когда он пребывал в ярости. И что толку от сокрушающего чёрного луча перед равнодушной громадой горы, возраст которой даже трудно себе представить? Сколько всего повидали и испытали на своем веку эта гора? От её отрогов веяло невероятной мощью. Пожалуй, даже святое место – гора Иремель, такой не имела.
Шаман пребывал в растерянности. Они были почти у цели. Но – близок локоть, да не укусишь.
И Кудыма решился на отчаянный шаг.
По его приказу разбили не временную стоянку, а настоящий лагерь. Поставили несколько шалашей, обнесли их частоколом, возвели сторожевую вышку, за частоколом выкопали ров.
Ватажники несли караульную службу, охотились, занимались воинскими упражнениями. Кудыма устранился от всего. Несколько суток он ничего не ел, лишь изредка пил чистейшую родниковую воду. Уподобившись камню, сидя в позе лотоса, очищал шаман тело и душу. Всё ярче и ярче выступали на его теле ожоги-татуировки, полученные на Мань-Пупу-Нер. Изредка его посещали видения, и тогда ватажники со страхом видели на лице шамана оскал странной улыбки.
Наконец настал час, когда Кудыма понял: он готов для выполнения задуманного.
А когда понял, то, не говоря никому ни слова, просто встал и пошёл. Вперед и не сворачивая. Рухнул частокол от, казалось бы, лёгкого его толчка. Шаман вошёл в лес, где его поглотили корявые дебри Ямантау.
Как он добрался до вершины, Кудыма не помнил. Мелькали какие-то смутные воспоминания о дремучем лесе, о каменных кручах, оползнях; ближе к вершине было мелколесье. Но вот и двугорбая плоская вершина Ямантау, что корёжилась под холодным пронзительным ветром беспорядочным нагромождением каменных глыб.
Кудыма вскинул руки и начал древнюю Песнь Человека, Равного Богам и Танец жестов:
– Га-а-а-а!!! Хоть-но!
Песня и Танец набирали силу и мощь. Благодаря усиленному во много крат дару, полученному на Иремель, Кудыма даже не чувствовал, как под его ступнями крошатся в мелкую пыль каменные валуны. Он не замечал, как из ладоней вырываются чёрные молнии, оставляя на плато спёкшиеся, дымящиеся каменные блюдца. Шамана окутала полупрозрачная огненная пелена, на его раскалённой коже ярко выступили священные знаки Мань-Пупу-Нер.
Наконец гора тяжело вздохнула. Давящий гул разнёсся далеко по окрестностям, содрогнулась земля. Плато треснуло, шаман провалился в бездонную узкую трещину. Как только он ухнул вниз, трещина сомкнулась.
X
Кудыма стремительно падал. Но падал он как-то необычно – у него было такое ощущение, что он не падает, а парит в кромешной тьме. Шаман широко раскинул руки. Он не знал, сколько это длилось. Может, вечность, может, мгновение. Наконец неведомая сила могучей рукой подхватила Кудыму и мягко опустила его на пол огромной пещеры.
Стены пещеры светились слабым зеленоватым светом. Шаман с любопытством, не испытывая ни капли страха, огляделся. Неровные стены, шероховатый пол, куполообразный потолок. Не осталось ни единого намёка на трещину, через которую он сюда попал. Кудыма пожал плечами и сел на сухой, пыльный пол пещеры, свернув ноги калачиком. Закрыв глаза, приготовился ждать столько, сколько от него потребуется. Если вообще всё это кому-то нужно. У хозяина и у него разные измерения времени. Вполне может случиться и так, что, когда хозяин захочет поговорить с гостем, от последнего останется лишь горсточка праха.
