– Вопрос с их отъездом в четверг решен, – говорит Джейни, – и я уже считаю минуты. – Она сжимает руку Ходжеса и добавляет: – Есть и хорошие новости: тетя Ша говорит, что Холли очень к тебе прониклась.
Ходжес улыбается:
– Сказывается мое сходство с Джеффом Гордоном.
Джейни и Джером заказывают десерт. Ходжес – нет, дабы не впадать хотя бы в один из смертных грехов. Потом, за кофе, он переходит к делу. Он привез с собой две папки и теперь вручает их своим гостям.
– Все мои записи. Я привел их в порядок и хочу, чтобы они были у вас на случай, если со мной что-то случится.
На лице Джейни – тревога.
– Что еще он сказал тебе на этом сайте?
– Больше ничего. – Лжет он легко и непринужденно. – Всего лишь мера предосторожности.
– Вы в этом уверены? – спрашивает Джером.
– Абсолютно. В этих записях нет ничего конкретного, но это не значит, что мы не приблизились к цели. Я вижу направление расследования, которое может – повторяю, может – вывести нас на этого парня. А пока очень важно, чтобы вы постоянно следили за тем, что происходит вокруг.
– БУНА, БУНА и еще раз БУНА, – говорит Джейни.
– Именно. – Он поворачивается к Джерому. – И на что ты будешь обращать внимание прежде всего?
Следует быстрый и уверенный ответ:
– На часто появляющиеся автомобили, особенно те, где за рулем достаточно молодые мужчины, скажем, от двадцати пяти до сорока лет. Хотя я думаю, что сорок – уже старость. То есть вы, Билл, – ходячая древность.
– Никто не любит остряков, – назидательно сообщает Ходжес. – Со временем ты это поймешь на собственном опыте, молодой человек.
Элейн, менеджер зала, подходит, чтобы узнать, все ли в порядке. Они заверяют ее, что все прекрасно, и Ходжес просит принести всем еще кофе.
– Конечно, – улыбается она. – Вы выглядите гораздо лучше, чем в прошлый раз, мистер Ходжес. Извините, если говорю лишнее.
Ходжес не возражает. Он и чувствует себя гораздо лучше в сравнении с прошлым посещением ресторана. И не только потому, что сбросил семь или восемь фунтов.
Когда Элейн уходит, а официант наливает кофе, Джейни наклоняется над столом, ловит взгляд Ходжеса.
– Какое направление? Скажи нам.
Он думает о Доналде Дэвисе, который признался в убийстве не только жены, но и пяти женщин на площадках отдыха у автострад Среднего Запада. Скоро симпатяга мистер Дэвис попадет в тюрьму штата, где, без всякого сомнения, останется до конца жизни.
Ходжес такое уже видел.
Он не настолько наивен, чтобы верить, что любое убийство раскрывается, но в большинстве случаев так и происходит. Обязательно появляется какая-то ниточка (скажем, в заброшенном карьере обнаруживается тело жены). Словно есть некая вселенская сила, которая – пусть и не так быстро, как хотелось бы – пытается воздать убийцам должное. Детективы, расследующие убийство, читают донесения, опрашивают свидетелей, сидят на телефоне, изучают результаты криминалистической экспертизы… и ждут, когда эта сила сделает свою работу. И как только она вмешивается (если вмешивается), появляется тропа. И очень часто она ведет прямо к убийце, тому человеку, которого Мистер Мерседес в своих письмах называл «перком».
Ходжес смотрит на своих сотрапезников.
– А если Оливия Трелони действительно слышала призраков?
2
На автомобильной стоянке, стоя рядом с подержанным, но по-прежнему надежным «джипом-рэнглером» – подарком родителей на семнадцатилетие, – Джером говорит Джейни, что очень рад знакомству, и целует ее в щеку. Она удивлена, но довольна.
Джером поворачивается к Ходжесу:
– Я могу ехать, Билл? Завтра вам ничего не нужно?
– Только просмотри все, о чем мы говорили, чтобы не терять времени, когда мы приступим к проверке компьютера Оливии.
– Буду готов на все сто.
– Отлично. И передай мои наилучшие пожелания отцу с матерью.
Джером широко улыбается:
– Вот что я вам скажу. Папе обязательно передам. Что же касается мамы… – Тайронский выговор возвращается во всей красе. – Моя сейчас ходить неделя подальше от этой дамы.
Ходжес в удивлении вскидывает брови.
– Ты поссорился с матерью? На тебя это не похоже.
– Нет, просто она сейчас очень ворчливая. И я стараюсь не попасть под горячую руку.
– О чем ты говоришь?
– Все просто, чувак. В четверг вечером в ЦКИ будет концерт. Этой тупой бой-бэнд «Здесь и сейчас». Барб с Хильдой и еще парой подружек безумно хочется их увидеть, хотя все мальчишки белые, как ванильный пудинг.
– Сколько лет твоей сестре? – спрашивает Джейни.
– Девять. Скоро исполнится десять.
– В ее возрасте все девочки такие. Можешь мне поверить. В одиннадцать я сама была без ума от «Бэй-Сити роллерс». – На лице Джерома недоумение, и Джейни смеется. – Если бы ты знал, кто они, я бы перестала тебя уважать.
– Короче, они никогда не были на настоящем шоу, понимаете? Если не считать «Барни», или «Улицы Сезам на льду», или чего-то такого. Поэтому они приставали и приставали – приставали даже ко мне, – и наконец мамаши сжалились и решили, что девочки могут пойти на этот концерт даже в будний день, потому что начинается он рано, но под присмотром одной из них. Они в прямом смысле тянули спички, и моей маме досталась короткая.
Он качает головой. Лицо серьезное, но глаза весело сверкают.
– Моя мама в ЦКИ среди нескольких тысяч вопящих девчонок от восьми до четырнадцати лет. Нужно объяснять, почему я стараюсь обходить ее стороной?
– Готова спорить, она тоже оттягивалась, – говорит Джейни. – Наверняка кричала на концертах Марвина Гэя или Эла Грина в не столь уж давние времена.
Джером садится за руль «джипа-рэнглера», на прощание машет рукой и выезжает на Лоубрайр. Ходжес и Джейни стоят у автомобиля Ходжеса, окутанные почти летней ночью. Месяц поднялся над автострадой, отделяющей более благополучную часть города от Лоутауна.
– Хороший мальчик, – говорит Джейни. – Тебе повезло, что он оказался рядом.
– Да, – кивает Ходжес. – Повезло.
Она снимает шляпу с его головы и надевает на свою, игриво, чуть набекрень.
– Что теперь, детектив? К вам?
– Вы про то, на что я надеюсь?
– Не хочу спать одна. – Она поднимается на цыпочки и возвращает шляпу на законное место. – Если ради этого придется принести в жертву свое тело, пожалуй, я готова.
Ходжес нажимает на брелоке кнопку, открывающую центральный замок «тойоты».
– Никто и никогда не упрекнет меня в том, что я упустил случай воспользоваться бедственным положением дамы.
