Чтобы убить время, Брейди возвращается в «субару», включает айпад, заходит на сайт Центра культуры и искусств Среднего Запада. Аудитория Минго – крупнейшая в комплексе. Оно и понятно, думает Брейди, потому что только она и приносит ЦКИ деньги. Зимой в ней выступает городской симфонический оркестр, плюс там проходят балетные гастроли, лекции и всякие заумные мероприятия, но с июня по август Минго целиком и полностью отдана поп-музыке. Согласно сайту, концерт «Здесь и сейчас» – начало летней Кавалькады песен. В ЦКИ ждут «Иглз», Стинга, Джона Мелленкампа, Алана Джексона, Пола Саймона и Брюса Спрингстина. Звучит неплохо, но Брейди думает, что людей, которые купили абонемент на все заявленные концерты, ждет разочарование. Этим летом в аудитории Минго пройдет только одно шоу, причем короткое, и закончится оно панковским «Сдохните, никчемные ублюдки!».
Сайт сообщает, что в аудитории Минго четыре с половиной тысячи мест.
Сайт также сообщает, что все билеты на концерт «Здесь и сейчас» проданы.
Брейди звонит Ширли Ортон на фабрику мороженого. Вновь зажав нос, говорит, чтобы она задействовала Руди Стэнхоупа до конца недели. Говорит, что постарается выйти на работу в четверг или пятницу, но лучше на это не рассчитывать: у него грипп.
Как он и ожидает, упоминание г-слова переполошило Ширли.
– Не приходи сюда, пока врач не даст справку, что ты не заразный. Если у тебя грипп, ты не можешь продавать мороженое детям.
– Я и не путу, – отвечает Брейди, зажимая ноздри. – Мне очень шаль, Шийли. Потсепил от мамы. Мне пришлось уклатыфать ее ф постель. – Тут ему в рот попадает смешинка, и губы дергаются.
– Ладно, выздоравливай…
– Толшен ийти. – И он прерывает связь, прежде чем накатывает приступ истерического смеха. Да, ему пришлось уложить мать в постель. И да, причиной стал грипп. Только не свиной и не птичий, а новый штамм – сусличий грипп. Брейди гогочет и лупит кулаком по приборному щитку «субару». Лупит так сильно, что боль пронзает руку, но от этого смех становится только громче.
Приступ продолжается, пока не сводит живот. А когда смех начинает затихать, Брейди видит, как открывается входная дверь кондоминиума.
Брейди тут же хватает Изделие два и включает его. Загорается желтая лампочка готовности. Он выдвигает антенну. Вылезает из автомобиля, уже не смеясь, вновь подкрадывается к бетонному парапету, следя за тем, чтобы оставаться в тени ближайшей поддерживающей крышу колонны. Кладет большой палец на переключатель и нацеливает Изделие два вниз – но не на «тойоту», а на Ходжеса, который роется в кармане брюк. Блондинка стоит рядом с ним, в том же брючном костюме, но туфли и сумка другие.
Ходжес достает ключи.
Брейди сдвигает переключатель, переводя Изделие два в рабочий режим. Огни «тойоты» Ходжеса мигают. Одновременно единожды мигает и зеленая лампочка Изделия два. Оно перехватило и запомнило код СДО точно так же, как ранее перехватило и запомнило код «мерседеса» миссис Трелони.
Брейди пользовался Изделием два почти два года, перехватывая коды СДО, чтобы забирать из автомобилей ценные вещи и деньги. Прибыль от этих набегов разнилась, но острые ощущения он получал всегда. Найдя запасной ключ в бардачке «мерседеса» миссис Трелони (тот лежал в пластиковом пакете вместе с инструкцией для владельца), он уже собрался украсть автомобиль, покататься по городу, может, пару раз обо что-нибудь стукнуться, порезать ножом обшивку. Но что-то подсказало ему: надо оставить все как есть. Потому что «мерседес» может понадобиться для более серьезного дела. Так и вышло.
Брейди садится в «субару». Возвращает Изделие два в бардачок. Он крайне доволен утренней работой, но утро еще не закончилось. Ходжес и сестра Оливии поедут прощаться с покойной, а Брейди надо заглянуть в другое место. ЦКИ уже открылся, и он хочет разведать обстановку, сориентироваться на местности. Посмотреть, какая охрана, где установлены камеры наблюдения.
«Я найду способ попасть в зал, – думает Брейди. – Я нынче в ударе».
Опять же ему надо выйти в Сеть и добыть билет на концерт. Дела, дела, дела.
Он начинает насвистывать.
11
Ходжес и Джейни входят в зал «Вечный покой» Похоронного бюро Соумса без четверти десять, и благодаря настойчивости Джейни они первые. Верхняя половина гроба открыта. Нижняя задрапирована синим шелковым покрывалом. На Элизабет Уэртон – белое платье с синими цветочками в тон покрывалу. Глаза миссис Уэртон закрыты. Щеки розовые.
Джейни спешит по проходу между двумя рядами раскладных стульев, смотрит на мать, возвращается. Губы дрожат.
– Дядя Генри может называть кремацию язычеством, если ему хочется, но настоящее язычество – этот открытый гроб. Это не моя мать, а выставленное напоказ набивное чучело.
– Тогда почему…
– Пришлось на это пойти, чтобы дядя Генри заткнулся насчет кремации. Да поможет нам Бог, если он заглянет под покрывало и увидит, что гроб из прессованного картона, выкрашенного в серый цвет, чтобы выглядел металлическим. Он из картона, чтобы… ты понимаешь…
– Да, – говорит Ходжес и одной рукой обнимает ее.
Приходят подруги усопшей, ведомые Алтеей Харрис, которая постоянно ухаживала за ней, и миссис Грин, приходившей несколько раз в неделю. В двадцать минут одиннадцатого (неприлично поздно, думает Ходжес) прибывает тетя Шарлотта под руку с дядей Генри. Они идут по проходу, останавливаются у гроба, смотрят на покойную. Тетя Шарлотта нагибается, целует мертвые губы. Едва слышно говорит: «Ох, сестренка, ох, сестренка». В первый раз за время их знакомства она не раздражает Ходжеса.
Потом пришедшие проститься с миссис Уэртон разбиваются на группки, общаются, иногда слышен приглушенный смех. Джейни в непрерывном движении, разговаривает со всеми (всего собралось человек двенадцать, по терминологии дочери Ходжеса – «старичье»), никого не оставляет без внимания. Дядя Генри присоединяется к ней, и однажды, когда Джейни дает слабину – она пытается утешить миссис Грин, – обнимает ее за плечи. Ходжес этому рад. Голос крови дает о себе знать, думает он. Обычное дело для таких ситуаций.
Сейчас он тут лишний, поэтому выходит на улицу. Стоит на верхней ступеньке, оглядывает припаркованные автомобили, ищет мужчину в одном из них. Никого не видит, но вдруг осознает, что не видит и Холли-Бормотунью.
Огибает похоронное бюро, направляясь ко второму выходу, на автомобильную стоянку для посетителей, и Холли там, сидит на нижней ступеньке. Одета в длинное бесформенное коричневое платье. Волосы собраны в два пучка по бокам. Такая прическа совершенно ей не идет. Ходжесу она напоминает принцессу Лею, просидевшую год на диете Карен Карпентер
[35]
.
Холли видит тень на мостовой, вздрагивает, потом пытается что-то спрятать. Ходжес подходит ближе и видит у нее в руке наполовину выкуренную сигарету. Холли в тревоге смотрит на него. Взглядом собаки, которую частенько били сложенной газетой за лужу под кухонным столом.
