– Из-за распределения пигмента я исключил и барсука. Исключил также…
– Кого вы не смогли исключить, сеньор Минос? – вмешался Галиано.
– Собаку. – Похоже, Миноса обидело то, что полицейскому не интересны волосы млекопитающих.
– Ay, Dios, – шумно выдохнул Галиано. – Как часто собачья шерсть встречается на одежде?
– О! Это весьма распространенный случай! – Сарказм Галиано прошел мимо Миноса. – Так что я решил проверить еще раз.
Эксперт подошел к одному из столов и достал с полки картонную папку.
– Исключив всех, кроме кошки и собаки, я проделал измерения и провел так называемый процентный анализ сердцевины.
Достав из папки распечатку, он положил ее рядом со мной.
– Поскольку собачьи и кошачьи волосы так часто встречаются на местах преступлений, я провел небольшое исследование, чтобы отличить одни от других. Измерив сотни собачьих и кошачьих волос, я составил базу данных.
Перевернув страницу, он показал на поточечный график, который пересекала диагональная линия, отделявшая десятки треугольников наверху от десятков кружков внизу. Лишь горстка символов пересекала метрический Рубикон.
– Я рассчитал процентное соотношение, разделив толщину сердцевины на толщину волоса. График отображает данную величину в процентах по отношению к толщине волоса в микронах. Как видите, за некоторыми исключениями, кошачьи значения выше некоторого порога, а собачьи – ниже.
– Что означает – в кошачьих волосах сердцевина относительно толще.
– Да, – широко улыбнулся Минос, словно довольный умной ученицей учитель.
Затем он показал на скопление звездочек среди множества треугольников над линией.
– Эти точки – значения для случайно выбранных волос из образца «Параисо». Каждое из них точно попадает в кошачью область.
Порывшись в папке, Минос извлек несколько цветных фотографий.
– Вы спрашивали про чешуйки, детектив. Мне хотелось получше взглянуть на строение поверхности, и я поместил волосы из образца под сканирующий электронный микроскоп.
Ученый протянул мне фотографию пять на семь дюймов. Галиано склонился над моим плечом.
– Это корневой конец волоса из «Параисо», увеличенный в четыреста раз. Взгляните на его поверхность.
– Похоже на пол в ванной, – сказал мой спутник.
Минос достал еще одну фотографию.
– А это чуть выше.
– Лепестки цветов.
– Превосходно, детектив. – На этот раз горделивая улыбка предназначалась Галиано. – То, что вы столь удачно описали, мы называем прогрессией чешуйчатого узора. В данном случае чешуйчатый узор от неправильной мозаики переходит к лепесткам.
Минос был мастером своего дела. Он отлично разбирался в волосах.
Снимок номер три. Теперь чешуйки напоминали соты с более грубыми краями.
– Это верхний конец волоса. Чешуйчатый узор представляет собой правильную мозаику. Его границы зазубрены сильнее.
– И как это все относится к собакам и кошкам? – спросил Галиано.
– У собак прогрессия чешуйчатого узора сильно варьируется, но, на мой взгляд, данная прогрессия уникальна для кошек.
– То есть волосы на джинсах – кошачьи, – подытожил детектив.
– Да.
– Все от одной и той же кошки? – спросила я.
– Не вижу причин считать иначе.
– Как насчет образца «Спектер»?
Минос перелистал папку.
– Номер четыре. – Улыбнулся мне. – Кошка.
– Значит, все волосы кошачьи. – Я ненадолго задумалась. – Образец «Параисо» соответствует какому-то из трех других?
– Вот тут – самое интересное.
Выбрав очередную страницу, Минос проглядел текст.
– В образце номер два средняя длина волос больше, чем в любом из трех других. – Он поднял взгляд. – Свыше пяти сантиметров, а это немало.
Вновь вернулся к отчету.
– К тому же они тоньше, хотя в остальных образцах жесткие. В поверхностной структуре каждого волоса наблюдается смесь правильной мозаики с ровными краями и коронообразных гладких чешуек.
Минос закрыл папку, но объяснять ничего не стал.
– И что все это значит, сеньор Минос? – спросила я.
– Образец номер два – от другой кошки, нежели остальные три. Думаю – но это лишь предположение, которого в отчете нет, – что кошка номер два персидской породы.
– А другие образцы – не от персидских кошек?
– Обычные короткошерстные.
– Но образец «Параисо» соответствует двум другим?
– Да, соответствует.
– Как помечен образец номер два?
Минос снова заглянул в папку:
– «Эдуардо».
– Это Лютик.
– Персидский? – одновременно спросили мы с Миносом.
Галиано кивнул.
– Значит, Лютик не имеет отношения к волосам из «Параисо», – сказала я.
– Персидская кошка не имеет отношения к волосам из «Параисо», – поправил Минос.
– Это ставит Лютика вне подозрений. Как насчет кошек Херарди или Спектеров?
– Явные кандидаты.
Я ощутила внезапный прилив оптимизма.
– Вместе с миллионом других короткошерстных кошек в Гватемале, – добавил он.
Оптимизм рухнул в пропасть, словно падающий лифт.
– Можете определить, соответствует ли один из других образцов волосам с джинсов? – спросил Галиано.
– Оба имеют сходные характеристики. На основе морфологии волос различить их невозможно.
– Как насчет ДНК? – спросила я.
– Думаю, это удастся сделать. – Минос бросил папку на стол, снял очки и начал протирать их полой халата. – Но не здесь.
– Почему?
– На анализ человеческих тканей очередь на полгода. Так что данных о кошачьем волосе вам придется ждать вечно.
Я лихорадочно размышляла, что делать, когда зазвонил телефон Галиано.
По мере того как он слушал, лицо его становилось все напряженнее.
– ¡Ay, Dios mio! Dónde?
[40]
Почти минуту он молчал, затем наши взгляды встретились.
– Почему не позвонили раньше? – Детектив перешел на английский.
Долгая пауза.
– Хикай там?
Снова пауза.
– Мы едем.
11
В три часа дня улицы уже были забиты. Мигая огнями и ревя сиреной, Галиано лавировал среди уступающих дорогу водителей; ногу с педали газа не снимал, на перекрестках почти не притормаживал.
