— Да-да, — подтвердил я.
— И эти суки трепаные, погань научная из СиАйЭй, засадили меня в бункер и два с половиной года!.. Подумай внимательно… два с половиной года допрашивали ежедневно. Они, видите ли, получили сведения о том, что советы заслали к ним двойного агента, и они вычислили, что это должен быть я… Им казалось неправдоподобным, что офицер с такой военной биографией, с двумя иностранными языками, заочник Академии, поступил вдруг так невыгодно, так нелогично, с их точки зрения. Потому что они сами, калькуляторы ебаные, так бы никогда не поступили, они бы высчитали до цента, сколько дохода они смогут иметь… Два с половиной года в одиночной камере, в бункере! А! Иногда по нескольку допросов надень… Я потерял счет времени…
— Они вам делали, как это называется по-английски, «дэбрифинг»? Они вас проверяли. Ведь и правда вы могли вполне оказаться двойным агентом.
— Еб твою мать, — выругался он. — И ты туда же… Два с половиной года — это уже не проверка, но тюремное заключение!
— Да, ничего хорошего, — вынужден был согласиться я. — Нас с женой, прежде чем разрешить въезд в Штаты, проверяли четыре месяца, но, конечно, мы жили себе нормально в Риме, свободно. Иногда нас вызывали на собеседование. Денег, правда, дали ровно столько, чтобы не умереть с голоду.
— Сравнил… хуй с пальцем… Тебя когда-нибудь на детекторе лжи проверяли?
— Нет.
— И то верно, — улыбнулся он. — Ты ведь с жидовской волной выехал, а жиды у них сейчас считаются за своих, так что им зубы не разглядывают. Они, правда, эсэсовцы ебаные, назавтра могут и к жидам отношение изменить. Послали ведь в 1951 году Розенбергов на электрический стул.
— Но их же за выдачу секрета атомной бомбы, а не за…
— Наивный юноша. Скажи своим читателям, пусть они меня и держат в антисемитах, но пусть запомнят, идиоты, что им завещает Юрий Егорович Тихонов. Первая заповедь: «Не доверяй американцу и его улыбке!» Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности была не только и не столько инструментом борьбы против левых, сколько должна была приструнить и напугать огромное количество еврейских интеллектуалов, убежавших от Гитлера в Соединенные Штаты. И потому она лихо погуляла больше всего по Голливуду, что именно там приземлилось множество евреев-изгнанников. А процесс Розенбергов, юноша, был показательным процессом, чем-то вроде американского дела Дрейфуса, но, как мы с тобой знаем, кончившийся куда более трагично. Секрет атомной бомбы в этой истории — предлог. Русские свою бомбу независимо делали, и уж если кто и сбежал к ним с секретами в этой области — это физик Понтекорво… Помнишь? А им надо было посадить Розенбергов на электрический стул, чтоб все остальные жиды сидели тихо. И они добились своего. Левые жиды или свалили обратно в Европу, или перековались. Спасибо стулу. Понял? Теперь времена изменились и в Америке — шестимиллионное сильное еврейское население с активностью, эквивалентной активности ста миллионов англосаксонских отбросов. Но, юноша, запиши это… нет никакой уверенности в том, что завтра big boys не повернут вдруг руль страны в другом направлении, лягут на другой курс и еврейской красивой жизни в Соединенных Штатах придет конец. Американцы напоминают мне джерманс, и ты знаешь, почему? Своей слепой верой в теории, в «научность», в то, что все явления мира возможно стройно разложить на категории, они думают, что мир, как мани в казино, молено аккуратно разделить на кучки фишек. Отсюда все их ебаные изобретения: детектор лжи, употребление психоанализа в СиАйЭй… Ты знаешь, кстати, как меня характеризовали Сионские мудрецы из СиАйЭй? «Russian anarchist type. Emotionally unstable. Changing personality».
[42]
Они предполагают, что человек должен остаться улыбчивым дегенератом после двух с половиной лет допросов и жизни в бункере, а?
Опять закричал где-то, не то в глубине дома, не то в соседнем доме, младенец. Тихонов остановился, и я воспользовался паузой, чтобы задать вопрос.
— Получается, что вы ненавидите американцев. Почему же вы строили для них военные базы во Вьетнаме?
— И не только во Вьетнаме. И на Филиппинах. Реконструировал знаменитую базу в Субик-бэй, самую крупную в Тихом океане. Я военный инженер, это моя профессия. Если я не стану строить, всегда найдется другой, кто станет. Потом, я не пацифист. Я за то, чтобы она наконец произошла, эта война, чтоб наконец все идиоты заткнули пасти. Полсотни миллионов трупов, как это доказал опыт, надолго успокаивают человечество…
— Ну, в ядерной драке, пожалуй, будет с полмиллиарда?
— Уф! — он улыбнулся. — Как раз столько дохлых детей спасла от послеродовой смерти современная медицина.
— Вы серьезно? Из-за того, что вас два с половиной года интенсивно допрашивали, вы хотите, чтоб была ядерная война?
Он встал.
— Сейчас ты мне начнешь лить свой гуманистический bullshit, да? Поменьше говори и побольше записывай. Ты ведь пришел ко мне брать интервью, а не я к тебе…
Он прошелся по комнате. Наклонился над электрообогревателем и потер руки. Армейские, цвета хаки брюки на его заднице лоснились. Обнаженное наклоном, появилось в щели меж брюками и пуловером нижнее голубое белье. Он повернулся ко мне.
— Слушай, — сказал он. — Я на сто процентов уверен, что Моисей это интервью не напечатает. Но я тебе все же отвечу. Тебе лично. Ты задумывался когда-нибудь, изучая историю, почему в мире время от времени происходят массовые вспышки войн и смертей? За ними обычно следует спокойный период. Мое объяснение таково. Когда к определенному моменту человеческие массы накапливают оптимальное количество разрушительной энергии, происходит взрыв. Сейчас мы приближаемся к подобному критическому моменту. Что касается твоего упрека, что будто бы я хочу, чтобы война отомстила человечеству за годы мозгососания в бункере СиАйЭй, что ж, хорошо бы, чтоб отомстила. В том бункере, на койке, покрытой «Ю-Эс-Арми»-одеялом, я оставил все свои иллюзии, я оставил в том бункере себя, по сути дела. Меня столько раз заставляли снова и снова, подряд и вразбивку пересказывать биографию, чуть ли не каждый день моей жизни пересказать и осветить, что однажды я понял: у меня нет больше биографии, я лишился ее. Она отделилась от меня. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да. Вы потеряли в этом бункере свое identity.
— Точно. Ты быстро, однако, усвоил их терминологию… Я потерял мое айдентити. И, потеряв его, я оказался от всех от них в стороне. Жиды, Россия, Америка… я ни к кому не принадлежу. Я вишу в воздухе. Потому мне однохуйственно, что со всеми ими произойдет. Но я вижу, что произойдет, ибо они никогда не перестанут шебуршиться, как крысы в погребе. Если они голодны, они шебуршатся в поисках еды, если сыты — ищут развлечений и драки. Они неисправимы. До самого последнего захудаленького человечка… А жиды — самые беспокойные, потому самые опасные. Беспокойство у них — норма, в то время как у других наций это все же качество. Поэтому они вносят беспорядок в мир и мы живем под их беспокойством все. Даже наши дни мы отсчитываем от рождения их блудного сына — Христа. Русская революция сделана по рецепту профессора Маркса. Соединенные Штаты живут и глядят на мир глазами профессора Фройда. Вселенная устроена по рецепту профессора Эйнштейна. А!
