– Нет, это все, благодарю вас, – ответил Хардинг, вставая.
– И нам с Бэзилом можно ехать домой? Торчать здесь очень неловко, потом я совсем изнервничалась и совершенно не могу спать.
– Вы уедете при первой же возможности, – пообещал Хардинг и проводил ее до двери.
Когда Камилла ушла, сержант сурово сказал, что она показалась ему очень гадкой. По его мнению, улики против Бэзила Холлидея были вескими. И ему хотелось знать, что думает по этому поводу инспектор.
Хардинг отвечал уклончиво.
– Дело в том, – сказал он, – что все они лгут. Леди Биллингтон-Смит старается убедить меня, будто ее отношения с мужем были не столь уж плохи; юный Джеффри – что его отчаяние вызвано поведением мисс де Сильва, а отец здесь ни при чем; Холлидей защищает жену, которая, несомненно, вытягивала у генерала этот чек; сама она пытается бросить подозрение на всех, кроме себя и мужа! – Он в раздумье полистал бумаги на столе. – Теперь, наверное, поговорю со старшей горничной, проверю показания миссис Холлидей. Будьте добры, позвоните.
Через несколько минут в комнату прошествовала строгая накрахмаленная Пекхем и с чопорным, неприступным видом встала у стола. Да, она прекрасно помнит, что происходило вчера утром. Она упаковывала вещи миссис Холлидей, когда та пришла снять шляпу.
– Она вас отослала? – спросил Хардинг.
Суровые черты старшей горничной тронула презрительная гримаса.
– Надеюсь, я знаю свое место, сэр. Я тут же вышла сама.
– Вы спустились вниз?
– Нет, сэр. Зашла в кладовку напротив – подождать, когда миссис Холлидей удалится.
– Входил ли кто-нибудь в комнату, когда она была там?
– Насколько мне известно, сэр, нет.
– А что стали делать вы, когда она вышла?
– Вернулась и продолжала заниматься упаковкой вещей, пока не вошел мистер Холлидей.
– Когда это было?
– Точно не могу сказать, сэр. Минут через пять; возможно, поменьше.
– И вы опять вышли?
– Конечно, сэр.
– Долго он находился в комнате?
– В первый раз минуты две, не больше.
– Стало быть, он потом вернулся?
– Да, сэр; когда я уходила из комнаты.
– Заметили ли вы в нем что-нибудь необычное – признаки беспокойства, например?
– Мое положение не позволяет мне разглядывать гостей, сэр, но мне показалось, что мистер Холлидей слегка расстроен. Он так грубо прошел мимо меня, совсем не по-джентльменски, зашел в ванную и с силой захлопнул дверь.
– Спасибо. Еще один вопрос. Кажется, вы говорили вчера суперинтенданту, что в то утро мистер Биллингтон-Смит сидел почти полчаса на лестничной площадке, дожидаясь, когда мисс де Сильва впустит его к себе в комнату. Вам не показалось, что он чем-то расстроен?
– Я не обратила на мистера Джеффри ни малейшего внимания, сэр. Занималась своей работой, не то что некоторые, которые тратят время, пялясь на господ, а потом плетут о них разную чушь.
Заглянув в красочные показания Джоан Доусон, Хардинг хмыкнул и спросил:
– Когда вы входили в комнату мистера Джеффри, то он… э… «держался руками за голову и выглядел так, будто хотел покончить с собой»?
Пекхем хмыкнула.
– Вот этого не могу сказать, сэр. Я его не разглядывала.
– Спасибо, у меня все. Попросите, пожалуйста, дворецкого, чтобы он прислал сюда мистера Геста.
Когда она вышла, сержант покачал головой.
– От нее мы услышали полную правду, сэр. Мистер Холлидей вам солгал. Он не разговаривал с женой. Если хотите знать мое мнение, сэр, мистер Холлидей все время догадывался, какую игру ведет его супруга, и нашел чек, когда она ушла на веранду. Это нехорошо, сэр; очень нехорошо.
Хардинг взял показания Стивена.
– Не знаете, есть ли какая-то правда в том, что миссис Холлидей говорила о Гесте и леди Биллингтон-Смит?
– Ничего об этом не слышал, – ответил сержант. – Конечно, генерал был намного старше супруги, только это ничего не доказывает.
– Мистер Стивен Гест! – объявил Финч с порога.
Стивен вошел неторопливым, уверенным шагом.
Глава двенадцатая
Гест равнодушно взглянул глубоко посаженными глазами на сержанта, потом перевел взгляд на Хардинга.
– Добрый день, инспектор. – Он подошел к креслу возле стола и сел.
– Добрый день, – ответил Хардинг. – Я хотел задать вам несколько вопросов, мистер Гест, относительно ваших передвижений вчера утром.
– Спрашивайте. – Гест полез в карман за трубкой и кисетом. Устроился в кресле поудобнее и стал набивать трубку табаком.
– Вы смогли бы припомнить, чем занимались до двенадцати часов?
Гест слегка улыбнулся:
– Сложная задача, инспектор. Кажется, ничем особенным. Читал газету, погонял шары на бильярде и отправился посидеть на веранду – где-то около половины двенадцатого. Со мной был Холлидей, возможно, он знает точное время.
– Значит, вы сказали лакею, чтобы он не спешил укладывать ваши вещи, так как решили не уезжать утренним поездом?
Гест чиркнул спичкой, подождал, пока она разгорится, и поднес к трубке.
– Ну да, – ответил он.
– Что побудило вас изменить свое намерение, мистер Гест?
Стивен сунул черенок трубки в рот и примял табак большим пожелтевшим пальцем.
– Подумал, что лучше мне уехать с Холлидеями во второй половине дня.
Хардинг поднял взгляд от бумаги, которую держал в руке.
– Кажется, незадолго до завтрака между сэром Артуром и леди Биллингтон-Смит шел какой-то неприятный разговор?
– По-моему, да, – нехотя ответил Гест.
– Вы слышали их ссору?
– Слышал.
– Это никоим образом не повлияло на ваше решение уехать позже?
– Нет, никак.
Казалось, ничего больше добиться от Геста по этому поводу нельзя. Хардинг молча бросил на него пристальный взгляд, потом спросил:
– Вы как будто родственник генерала Биллингтон-Смита?
– Дальний, – подтвердил Гест.
– И бываете в этом доме довольно часто?
– Время от времени, – неопределенно ответил Стивен, аккуратно кладя обгоревшую спичку на край стола.
– Значит, с генералом у вас были приятельские отношения?
– Между нами не бывало ссор.
– Почему вы так ответили?
– Ну… – Стивен передвинул трубку в уголок рта. – В приятельские наши отношения вряд ли укладывались.
