– Мисс Фосетт, я не имею ни малейшего права задерживать вас здесь, – сказал Хардинг и любезно добавил: – Но очень хочу, чтобы вы остались.
– О, я остаюсь! Вот только надо бы съездить в Рэлтон за покупками и оплатить счета, вы не возражаете?
– Разумеется, нет. Поезжайте куда угодно.
– Большое спасибо. И вот еще что. Мистер Хардинг, если вам потребуется что-то осмотреть, о чем-то спросить, не могли бы вы обращаться ко мне? Мою сестру все это ужасно потрясло, и я хочу по мере возможности избавить ее от беспокойства.
– Хорошо, – пообещал он. – Только мне нужно, чтобы ваша сестра и ее пасынок присутствовали завтра при вскрытии сейфа. Не знаете, каким поездом прибывает стряпчий генерала?
– Неужели Джеффри не сказал вам? – удивилась мисс Фосетт. – Право, в жизни не видела столь безнадежных ослов! Стряпчий будет в Рэлтоне в десять пятьдесят. Фамилия его Тремлоу. Я позабочусь, чтобы Фэй и Джеффри были на месте, когда потребуется. Хотите видеть сейчас кого-нибудь еще?
– Нет уж, лучше избавить всех вас на сегодня от своего присутствия. Завтра утром вернусь.
– В таком случае au revoir, – сказала Дайна, протягивая руку.
Сержант, забытый зритель, наблюдал за их рукопожатием с зародившимся подозрением. Инспектор Хардинг закрыл дверь за мисс Фосетт и ненадолго замер с улыбкой в глазах. Подозрения сержанта усилились, и он сказал с некоторой суровостью:
– Очень приятная девушка, сэр. Очень откровенная.
Хардинг встретился с ним взглядом и слегка покраснел.
– Я надеялся на это, – сказал он, вернулся к столу и собрал бумаги.
– Да, сэр, – сказал сержант. – И к тому же миловидная.
– Более-менее, – небрежно произнес инспектор Хардинг.
Глава тринадцатая
Инспектор Хардинг, ведя машину в Рэлтон, помалкивал и хмуро глядел на дорогу. Незерсол рискнул в конце концов спросить, что он намерен делать дальше.
– Я вам еще нужен, сэр?
– Пожалуй, нет, сержант. Я хочу сопоставить эти показания и немного подумать. А также повидать миссис Чадли. Если объясните, как найти дом священника, ехать вам туда со мной не обязательно. Где это?
– В Линдхерсте, – ответил Незерсол. По его неподвижному лицу неторопливо расплылась улыбка. – Должен сказать, сэр, мысль о миссис Чадли не приходила мне в голову, только, на мой взгляд, эта дама вполне способна на убийство, и почти все, кто ее знает, согласятся со мной. Сущая ведьма.
– Я хочу узнать, – терпеливо объяснил Хардинг, – не видела ли она или не слышала кого-нибудь в кабинете, когда проходила вчера рядом с боковым окном.
– Да, сэр. Я просто пошутил, – сконфузился сержант.
Когда Хардинг приехал в «Корону», высадив Незерсола у здания полицейского участка, было около семи часов. Первым делом он зашел в ресторан и заказал ужин. Если не считать старого джентльмена, сидевшего в дальнем конце зала, он был единственным в эту раннюю пору едоком и мог в полной тишине просмотреть свои записи. В отеле уже все знали, кто он, – новости в маленьких городках распространяются неисповедимыми путями, и официант обслуживал его с почтительным усердием, а другие служащие, в том числе две преисполненные благоговейного страха горничные, разглядывали его в приоткрытую служебную дверь. Поскольку инспектор не замечал интереса к себе, ему это нисколько не мешало. Не отрывая взгляда от своих записей, он заказал черного кофе и старого бренди. Но тут в зал заглянул начальник полиции и, увидев Хардинга, подсел к нему за столик. Это было до того волнующе, что шеф-повар, до сих пор почти не проявлявший интереса к инспектору, оставил свои кастрюльки и тоже подошел к двери.
Мистер Грирсон, облаченный под легким пальто в вечерний костюм, объявил, что едет на званый обед и заглянул сюда на пару слов.
– Очень рад, сэр, – сказал Хардинг и поманил официанта. Тот с готовностью поспешил к столику, однако разговор между лондонским сыщиком и начальником местной полиции доставил ему разочарование.
– Что будете пить, сэр? Мартини? Херес?
– Спасибо, спасибо, пожалуй, херес – сухой. Господи, Хардинг, как это все… э-э… пробуждает воспоминания! Снова встретиться с вами таким вот образом! В высшей степени… э-э… необычайно!
Когда официант вернулся с бокалом хереса, беседа оказалась еще более неинтересной. Он смог лишь сообщить горничным, подсобному рабочему и шеф-повару, что сыщик с майором, кажется, хорошо знают друг друга и ведут разговор о каких-то давних делах.
Однако с его уходом тема разговора тут же переменилась. Майор, развеселившийся при воспоминании об одном забавном эпизоде, внезапно оборвал смех и негромко сказал:
– Так-так, вы должны… э-э… отужинать со мной, Хардинг. Но теперь о деле. Побывали в Грейндже?
– Да, но пока ни к какому выводу не пришел, – ответил инспектор.
– Естественно. Вполне. Я и не ждал этого, дорогой друг. Вы находите дело… э-э… трудным?
– Да, сэр. В нем замешано очень много людей.
– Я совершенно того же мнения! Вы еще… э… не обсуждали его с суперинтендантом?
– Пока нет, собираюсь к нему завтра утром, – пообещал Хардинг.
– Да-да, я был уверен, что могу на вас положиться, – сказал майор, допивая херес. – Постарайтесь… э-э… не задевать ничьих чувств!
С этими словами он направился к двери и торопливо вышел к машине, где его поджидала супруга.
* * *
Инспектор Хардинг подъехал к дому приходского священника в половине девятого и попросил доложить о себе. Горничная, прочтя его визитную карточку, отпрянула от инспектора, будто от свернувшейся кобры, и, оставив его стоять в холле, исчезла в глубине дома. Через несколько минут она вернулась и сказала, что пусть, пожалуйста, идет вон туда.
Хардинг без сопровождения вошел в дверь, указанную горничной, и оказался в большой комнате, забитой сервантами, разномастными креслами, столиками, безделушками и подушечками. Стены были увешаны разнообразными картинами, фотографиями и декоративными тарелками. У холодного камина стоял экран, на высоких окнах висели сильно накрахмаленные белые муслиновые занавески, но бокам их окаймляли шторы – из выцветшей синей парчи, закрепленные петлями из толстых шелковых шнуров. Освещали весь этот уют люстра, свисающая с белой лепнины в центре потолка, и торшер с розовым абажуром возле дивана.
Миссис Чадли в невзрачном платье, которое гордо называла «полувечерним», сидела с безупречно прямой спиной, занимаясь вышиванием, рядом с ней стояла рабочая корзинка. Священник поднялся из глубокого кресла по другую сторону камина и, держа в пальцах визитную карточку Хардинга, неуверенно заговорил:
– Мм… добрый вечер, инспектор. Прошу вас, входите. Только, боюсь, мы совершенно не готовы к приему гостей.
С виноватой улыбкой он указал на свои ковровые шлепанцы, рукоделие жены.
