Хардинг тронул машину, и сержант больше ничего не слышал. Однако видел очаровательный профиль мисс Фосетт всякий раз, когда она поворачивала голову, обращаясь к инспектору, иногда мельком и лицо Хардинга, когда тот поглядывал на свою оживленную спутницу. Незерсолу казалось, что беседа доставляет им удовольствие.
Он был совершенно прав. Мисс Фосетт, никогда не страдавшая застенчивостью, говорила с инспектором о себе.
– Если б не прискорбность всего этого дела, – доверительно заметила она, – думаю, мне было бы приятно видеть за работой настоящего сыщика. Это очень интересно, а я до вчерашнего дня за всю жизнь видела только одного. Его прислали из полицейского участка, когда из нашей квартиры похитили брошь матери и несколько позолоченных блюд. Сущее животное. Я имею в виду сыщика. Честно говоря, до вашего приезда у меня было к вам враждебное отношение.
– К счастью, вы ничем не проявили его, – сказал Хардинг. – Я нашел вас весьма милой и очень покладистой.
– Разумеется, едва увидев вас, я поняла, что вы отнюдь не противны, – простодушно ответила Дайна. – И, собственно говоря, если б мне не сказали, ни за что не приняла бы вас за сыщика.
– Я ведь не всегда был полицейским, – вздохнул Хардинг.
– Мне так и показалось. Если это не бестактный вопрос, почему вы теперь служите в Ярде?
– Отчасти из-за войны, отчасти потому, что давно интересуюсь криминологией.
– Ужасно! – заметила мисс Фосетт. – Кем же вы собирались стать?
– Адвокатом. Я учился в Оксфорде, когда началась война.
– А после войны учиться не смогли?
– Было трудно. Отец умер в год окончания войны, денег не хватало. Пришлось самому зарабатывать на жизнь.
– Скверное дело, – искренне посочувствовала мисс Фосетт.
– Ничего! – весело ответил Хардинг. – Я не жалуюсь.
– Что ж, видимо, эта работа по-своему интересна, и вы со временем станете главой Скотленд-Ярда или чем-то вроде.
– Трудно представить что-то более невероятное. Да и все равно я подумываю уйти в отставку, разводить кур или свиней.
– Птицефермы приносят доход лишь в том случае, если вести дело с размахом, – поделилась своими обширными знаниями мисс Фосетт. – Несколько моих знакомых брались за птицеводство и разорились.
– Значит, придется заняться свиньями, – философски заметил Хардинг.
– Ужасно много навоза, – не одобрила Дайна.
– Тогда с размахом разводить кур.
Она покачала головой.
– Придется вложить в это дело массу денег.
– Ничего. Мне совершенно неожиданно досталось солидное наследство.
– Я не стала бы тратить его на птицеферму, – уперлась Дайна.
Продолжая обсуждать, как распорядиться полученным наследством Хардинга, они подъехали к усадьбе. Выходя из машины, Дайна вдруг подумала, что чувствует себя с инспектором будто с давним знакомым.
– Теперь, видимо, вы намерены приступить к впечатляющей процедуре вскрытия сейфа, – заметила она. – Не знаю, известна ли мистеру Тремлоу комбинация цифр, но если нет, ее знают почти все в доме.
Хардинг быстро взглянул на мисс Фосетт:
– Правда?
– Конечно, что тут такого? – Пожала плечами Дайна. – Я сама видела, как Артур открывал сейф.
– Вот оно что, – пробормотал Хардинг и вошел следом за ней в дом.
Мистер Тремлоу уже приехал и разговаривал негромким, сочувственным голосом с Фэй, очевидно, вышедшей из гостиной встретить его. Дайна сразу же представила ему мистера Хардинга.
– Я только что говорил леди Биллингтон-Смит, как огорчен тем, что в понедельник меня не было в городе, – хорошо поставленным голосом сказал адвокат. – Надеюсь, инспектор, моя вынужденная задержка не осложнила вам работу?
– Ничего страшного, – успокоил его Хардинг. И слегка кивнул Джеффри, выходящему из бильярдной.
– О… э… доброе утро! – промямлил молодой человек. – Здравствуйте, мистер Тремлоу! Инспектору нужно, чтобы вы открыли отцовский сейф. Наверное, и нам с Фэй надо присутствовать при этом?
– Несомненно, – подтвердил адвокат. – К тому же я привез завещание вашего отца и намерен огласить его. Должен сказать вам, леди Биллингтон-Смит, что я счел нужным уведомить капитана Биллингтон-Смита о случившемся, на тот случай если вы упустили это из виду во вполне понятной суматохе. Как вы, конечно же, понимаете, капитан Биллингтон-Смит является одним из основных наследников. Я жду, что он приедет к оглашению завещания.
– О Господи! – воскликнул Джеффри. – Значит, Френсис опять будет здесь?
– Разумеется, – холодно ответил мистер Тремлоу. – Как и положено. Теперь, если вы готовы, леди Биллингтон-Смит… инспектору наверняка не терпится вскрыть сейф незамедлительно.
– Да, конечно, – ответила Фэй, нервозно глянув на Хардинга и беря Дайну под руку. – Пойдем, Джеффри.
В кабинете находился дежурный констебль. Хардинг отпустил его и закрыл дверь. Фэй крепко держалась за руку Дайны. Она слегка дрожала, взгляд ее был устремлен на пустое кресло у письменного стола. Дайна ободряюще сжала ей запястье и шепотом попросила крепиться.
– Вам известна комбинация цифр, мистер Тремлоу? – спросил Джеффри. – Если нет, я открою сейф сам.
– Спасибо, генерал сообщил ее мне некоторое время назад. – Тремлоу надел очки в роговой оправе, достал из записной книжки клочок бумаги и направился к сейфу.
Его остановил голос Хардинга.
– Минутку, пожалуйста. Леди Биллингтон-Смит, не могли бы вы, пока мистер Тремлоу не открыл сейф, сказать, что мы можем там обнаружить?
Фэй с усилием отвела взгляд от вращающегося кресла.
– Простите, – произнесла она дрожащим голосом, – что вы сказали?
Хардинг повторил вопрос. Подняв руку, она отбросила волосы со лба.
– Я… я не знаю. Мой… муж никогда не показывал мне, что там. Думаю, внутри лежат какие-нибудь документы, но не уверена.
– Как полагаете, могут там находиться деньги?
– Да, и немалые, – ответила мисс Фосетт, видя, что от сестры толку не добьешься. – В понедельник за завтраком Артур сказал нам, что поедет в банк.
– Да-да, конечно! – спохватилась Фэй. – Это же было первое июля, так ведь? Простите мою несообразительность, я, кажется, совершенно потеряла мыслительные способности… Мой муж неизменно платил работникам и по всем другим счетам первого числа каждого месяца. Кроме того, там должны быть деньги на текущие расходы.
– Сколько примерно, леди?
Она нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями.
– Точно не знаю. Около двухсот пятидесяти фунтов. Обычно он брал столько, иногда чуть побольше, иногда чуть поменьше.
