– Очевидно, вы очень нуждались в деньгах, капитан Биллингтон-Смит, раз пошли на такой риск.
– Нуждался, однако, поверьте, не настолько, чтобы убивать дядю. Идиотский, конечно, поступок. Сейф я вскрыл, не подумав. Как всегда. Риск, однако, заключался не в том, что меня разоблачит полиция. Но вот если бы дядя выяснил, кто спер у него эти банкноты, то скорее всего вычеркнул бы меня из завещания. В то время мне это не приходило в голову. Невозможно обо всем подумать, разве не так?
Френсис подошел к старинному зеркалу над камином, поправил галстук и, встретившись в зеркале взглядом с Хардингом, с вызовом спросил:
– Ну, что дальше? Арестуете меня по подозрению в убийстве? Мне почему-то кажется, что присяжные не вынесут обвинительного вердикта.
– Нет, ордера на ваш арест я пока не запрашивал, – ответил Хардинг. – Однако ваша версия, как вы сами сказали, не особенно убедительна. Придется вам задержаться здесь до конца расследования. Сядьте, пожалуйста, и изложите весь свой рассказ письменно.
– Да-да, конечно.
Подойдя к письменному столу, Френсис взял несколько листков писчей бумаги и окунул перо в чернильницу. Писал он неторопливо, без малейшего проявления неловкости. Наконец размашисто расписался и отдал свои показания Хардингу.
– Это пока все?
– Да, все, – ответил Хардинг.
– И этого вполне достаточно, не так ли? – сказал Френсис, направляясь к выходу. – Вы уже основательно влезли в дела нашей семьи.
Выйдя за дверь, Френсис снова заглянул в комнату.
– Тут вас хотят видеть, инспектор. Очевидно, вас ждут новые откровения.
В дверном проеме возник Джеффри.
– Можно войти? – порывисто спросил он. – Вам просто необходимо узнать кое-что! Меня это полностью обеляет!
– Отлично, – порадовался за него Хардинг.
Джеффри оглянулся.
– Миссис Чадли, войдите, пожалуйста. Инспектор, миссис Чадли видела меня в понедельник. Heт, вы только послушайте! Эта су… то есть Камилла Холлидей твердит повсюду, что отца убил я! Она сказала это миссис Чадли посреди Хай-стрит в Силсбери. Не знаю, могу ли привлечь ее к суду за клевету, но хотелось бы до смерти!
Хардинг, не обращая особого внимания на эту гневную тираду, поклонился миссис Чадли.
– Доброе утро. Прошу вас, присаживайтесь.
– Благодарю, – ответила та, садясь в кресло, из которого недавно поднялся Френсис. – Джеффри говорит истинную правду. На мой взгляд, миссис Холлидей – беспардонная клеветница, и, услышав, что она несет, я поняла, что мой прямой долг – немедленно отыскать вас! И знаете, меня нисколько не удивляет ее злонамеренная клевета, должна сказать вам, я ощутила недоверие к ней с первого взгляда.
– Правда, миссис Чадли? А я-то думал, вы хотели мне сказать, где и когда видели в понедельник мистера Биллингтон-Смита.
– Если дадите договорить мне, инспектор, я как раз подхожу к этому. И поверьте, приди мне на ум, что Джеффри могут заподозрить, и в чем – в убийстве отца! – я бы при первой же возможности сообщила вам, что видела его. Однако, к счастью, я слишком чистосердечна для таких мыслей и подобный оборот дела просто не пришел мне в голову.
– Прекрасно понимаю, – посочувствовал Хардинг. – И где же вы его видели?
– Видела идущим до тропинке через парк Мурсейла, неподалеку от озера. Я как раз возвращалась отсюда домой.
– Вы встретились с ним, миссис Чадли, или увидели его издали?
– Поскольку я была на дороге, инспектор, а он в парке, то вряд ли мы могли встретиться. Но если вы намекаете, что я ошиблась и видела не Джеффри, то заявляю, что зрение у меня не настолько уж испорчено!
– В какую сторону он шел, миссис Чадли?
– Домой, помню, я подумала, он опоздает к ленчу, леди Биллингтон-Смит всегда садится за ленч в час, а когда я увидела его, было примерно без десяти, ходьбы от нашего дома до Грейнджа полчаса, а я была дома в час, если не раньше. Значит, Джеффри мог добраться минут за двадцать, не раньше, поскольку там холм.
Хардинг достал из кармана карандаш и раскрыл блокнот.
– Понятно. Говорите, было без десяти час? Вы упомянули озеро, пространство довольно протяженное. А если поточнее, какое именно место?
– Хотите побывать там сами? Я, конечно, понимаю, доверяй, но проверяй, но я, как ни странно, не имею привычки кривить душой. Место это найти легко, там залив озера подходит к тропинке. Если угодно, могу вас проводить.
– Большое спасибо, не смею вас утруждать, – твердо ответил Хардинг.
Миссис Чадли взяла перчатки, сумочку и поднялась.
– В таком случае пойду-ка я домой. Джеффри, передай, пожалуйста, леди Биллингтон-Смит, мне очень жаль, что она не в состоянии меня принять. Всего доброго, инспектор!
Одарив его легким, сухим кивком, она пошла к выходу в сопровождении признательного Джеффри.
– Это просто счастье, что вы увидели меня, – изливался он ей у порога. – Из-за этой ссоры с отцом они меня подозревали, и, по-моему, в числе первых.
– Остается только сожалеть, что я пришла на выручку с таким опозданием, – ответила миссис Чадли, застегивая перчатки. – Будь я миссис Холлидей, то, несомненно, сообразила бы раньше. Ты, наверное, ужасно волновался.
– Честно говоря, да, – подтвердил Джеффри. – После того как Лола обошлась со мной так по-свински, я просто видеть ее не могу, но поскольку мы все еще под одной крышей, все сочли, что помолвка расторгнута для видимости.
– Так вы расторгли помолвку? – подняла брови миссис Чадли. – Понимаю, Джеффри, для тебя это большое потрясение, однако знаешь, мне кажется, мисс де Сильва тебе не пара. Я лично против нее ничего не имею, но эта девица производит впечатление совершенно бездушной и безнравственной особы, и я нисколько не удивлюсь, узнав, что она не отличается строгостью поведения.
– Насчет этого не знаю, – с легким сомнением сказал Джеффри, – но она совершенно разрушила мою веру в женщин.
– И неудивительно! – заявила миссис Чадли.
Проводив наконец свою спасительницу, Джеффри поспешил обратно на веранду, где сидели Дайна и Фэй. Френсис тоже восседал там в плетеном кресле.
– Слышали? – спросил Джеффри. – Миссис Чадли видела меня в понедельник, и теперь я вне всяких подозрений! Невероятное везение, правда?
– В высшей степени! – иронично согласился Френсис. – Дурачок, твоими передвижениями больше никто не интересуется. Все внимание теперь сосредоточено на моей недостойной персоне.
Фэй протянула руку пасынку.
– Джеффри, какая радость! Я знала, что ты на такое не способен, но все же алиби не помешает. А Френсис только что рассказал нам… нет, не могу повторить, это слишком отвратительно!
– Да, – протянул Френсис, – уж конечно, по головке меня не за что погладить. Правда скоро и так станет известна, так что могу посвятить в нее заранее. В понедельник я был здесь в половине двенадцатого, обуреваемый намерением извлечь из дядиного сейфа сто тридцать фунтов. И более того, извлек их.
