– Ну конечно, дорогая. Столько всего на него навалилось. Если хочешь, могу поехать с тобой.
Сэр Хамфри тут же осведомился у жены, уж не страдает ли и она болезненным пристрастием к разного рода кошмарам и ужасам. Леди Мэттьюз невозмутимо ответила, что нет, не страдает. Просто ей хочется съездить в Верхний Неттлфолд.
– Не возражаешь, если на обратном пути заедем в особняк, мамочка?
– Ничуть не возражаю.
Фелисити удивилась, обнаружив, как только они выехали, что главной целью поездки леди Мэттьюз является гостиница «Голова вепря». Девушка полюбопытствовала, что понадобилось там маме. Не вдаваясь в объяснения, та заявила: неплохо было бы, чтобы Ширли Браун вернулась в Грейторн.
Фелисити показалось странным, что ее мама вдруг воспылала интересом и участием к судьбе столь странного и скрытного создания, как Ширли. Девушка подозрительно покосилась на мать и обвинила ее в том, что она что-то скрывает.
В ответ леди Мэттьюз посоветовала ей смотреть на дорогу. Фелисити повиновалась, но на этом не успокоилась. Она слишком хорошо знала свою маму, понимала, что за ее показной рассеянностью кроется острый, проницательный ум. Фелисити даже начала подозревать, что Фрэнк делится с леди Мэттьюз подробностями расследования. Вообще-то это было не слишком на него похоже, но она знала, как кузен уважает и ценит свою тетушку. Однако леди Мэттьюз категорически отрицала, что Фрэнк говорил ей что-либо. И чем больше давила на нее Фелисити, тем несвязнее становились ответы, и в конце концов девушка сдалась.
Приехав в «Голову вепря», они нашли мисс Браун внизу, в вестибюле. От внимания Фелисити не укрылись ни загнанный взгляд, ни вымученная улыбка Ширли.
Леди Мэттьюз сказала без всяких обиняков:
– Вот что, дорогая, вам здесь неудобно. Возвращайтесь-ка в Грейторн.
Ширли покачала головой:
– Не могу. Огромное вам спасибо, но… думаю, мне надо вернуться в Лондон. Хотя я… я не знаю, не уверена.
Леди Мэттьюз обернулась к дочери:
– Масло, дорогая. Нам надо купить масло. Сбегаешь?
– Сбегаю, – поднялась с места Фелисити. – Еще никто не смог упрекнуть меня в том, что я не понимаю намеков.
Она вышла, и леди Мэттьюз, подозрительно покосившись на какого-то мужчину, сидевшего в другом конце вестибюля и погруженного в чтение газеты, заметила тихо:
– Вот что, дорогая, думаю, лучше рассказать это Фрэнку. Он всегда все знает и понимает.
Ширли испуганно взглянула на нее:
– Вы о чем?
– Все о том же. О тебе. Глупо упорствовать. Только Фрэнк может помочь. В нашей семье он самый умный.
Ширли ответила еле слышным шепотом:
– Он не знает… Это невозможно. Или… он все же о чем-то догадывается, а, леди Мэттьюз?
– Дитя мое дорогое, не стоит обсуждать подобные вещи в публичных местах. Это неумно и опасно. Так всегда бывает в плохих триллерах и неизбежно приводит к несчастью. Короче говоря, лучше рассказать все Фрэнку. Ты со мной не согласна?
Ширли посмотрела на крепко сплетенные на коленях пальцы:
– Не знаю. Если бы он не работал на полицию… Но он на нее работает, и я… – Она нервно усмехнулась.
– Уверена, Фрэнк будет рад тебе помочь.
– Я совершенно запуталась. – Ширли судорожным движением переплела пальцы. – Но все оказалось так сложно, и потом, мой брат… от него толку было мало. А теперь, когда все зашло настолько далеко, дело кажется совершенно безнадежным, и, думаю, мне ничего не остается, кроме как вернуться в город. Я думала о том, чтобы рассказать вам… вернее, вашему племяннику. Но потом испугалась, ведь я совсем не знаю его. А он… он человек бескомпромиссный, верно?
– Зато страшно любит животных, моя дорогая. Я непременно ему скажу. Жаль бросать все вот так, на полпути.
Ширли молча сидела с минуту, глядя прямо перед собой. Затем глубоко вздохнула.
– Нет, я этого не вынесу, мне такое просто не под силу. Скажите, а мистер Эмберли… если вы его попросите… Он согласится прийти повидаться со мной?
– Ну конечно же! – с улыбкой ответила леди Мэттьюз. – Но будет еще лучше, если ты поедешь в Грейторн, прямо сейчас.
– О… пожалуй, нет, не надо. Вы считаете, мне грозит опасность?
– В Грейторне ты будешь в полной безопасности. Да, грабители лезут к нам со всех сторон, но мы сумеем о тебе позаботиться, уверяю.
– Здесь мне ничего не грозит, леди Мэттьюз. Заметили плосколицего мужчину, что топчется у входа в гостиницу?
– Да, какой-то мужчина там был. Напомнил мне о свадьбе, знаешь ли. Детектив, который приставлен охранять подарки. Драматичное зрелище. Торчит у всех на виду, очень горд, что все обращают на него внимание.
Ширли улыбнулась.
– Да. А я, стало быть, и есть охраняемый подарок. И он не спускает с меня глаз. Его ваш племянник ко мне приставил.
– Как это на него похоже! – вздохнула леди Мэттьюз. – Обязательно передам ему, пусть заедет и поговорит с тобой. А этот бедняжка на улице не спускает с тебя глаз весь день? Надо бы дать ему булочку или пенни.
– Да, целый день. Потом приходит его сменщик. Так что сами видите: здесь я в полной безопасности. Если вдруг возникнет какое-то затруднение… – Она замолчала: в вестибюль входила Фелисити.
Та насмешливо спросила:
– Ну, закончили секретничать?
– Никаких секретов, дорогая. – Леди Мэттьюз поднялась с кресла. – Ширли отказывается ехать в Грейторн. Ужасно упрямая молодая особа. Значит, в любое время, да, дорогая?
Ширли умудрилась расшифровать эту невнятную фразу:
– Да. Но сегодня днем мне надо съездить в коттедж «Плющ», подготовить все к отъезду. Так что если здесь меня не будет, значит, я там.
– Очень хорошо, так и передам, не забуду. Так ты купила масло, дорогая? Вот только я еще не решила, что будем с ним делать. – И леди Мэттьюз направилась к выходу, задумчиво бормоча: – Возможно, ириски или что-то в этом роде. Как это я забыла, что нужно купить еще и апельсинов…
Заехав в особняк Нортон, они увидели там Джоан, бледную и испуганную. Кокрейн, явно наслаждающийся ролью мужчины-защитника, заявил, что увозит невесту, чтобы та побыла на людях.
Леди Мэттьюз сказала, что это блестящая идея. Девушка вся на нервах.
Даже Бэзил, обычно не слишком внимательный к сестре, признал, что выглядит она из рук вон плохо и, наверное, ей лучше на время уехать из особняка. А как только все утрясется, он и сам устроит себе каникулы.
Сама Джоан ни в какую не хотела больше находиться в особняке. Все, на что она способна, – провести здесь еще одну ночь. Это место стало ей столь отвратительно, что она скорее вообще никогда не выйдет замуж, чем допустит, чтобы свадьба состоялась здесь.
