Мисс де Сильва вплыла в гостиную, одетая в глубочайший траур. Любой незнакомец, войдя в комнату, принял бы за вдову не Фэй, а ее. На ней было длинное платье со шлейфом, совершенно черное, без всяких украшений. В руке она держала платок с черной каймой. Как Лола успела обзавестись им, Дайна не могла себе представить. И пришла к выводу, что либо взяла его у верной Кончетты, либо обычный белый платок наскоро обметали черной нитью.
– Я ужасно расстроена, – объявила мисс де Сильва. – Сердце так и колотится. На моих глазах выносили труп бедного папы Джеффри. Как жаль, что он не успел стать моим свекром! Меня охватили такая печаль, такое горе. И должна сказать, было очень неприятно, когда стоящие в холле полицейские посмотрели на меня так, будто это я убила его. Я сказала толстому полицейскому, что ему не доказать моей вины, но он, кажется, дурак, потому что в ответ на мои слова молча раскрыл рот, будто дохлая рыба.
От необходимости как-то откликнуться на эту речь слушателей избавило появление Финча, который пришел сказать Фэй, что майор хочет поговорить с ней и с Джеффри.
Они вдвоем пошли к выходу, Джеффри возбужденно бормотал:
– Интересно, зачем я им понадобился? Черт их знает, хотя теперь, когда отец мертв, глава семьи я. Наверное, поэтому.
Майор выглядел более озабоченным, чем по прибытии. Рядом с ним стоял суперинтендант, засунув большие пальцы за широкий ремень и не сводя недовольного взгляда с картины над камином; всем своим видом он, казалось, демонстрировал полную непричастность к тому, что может произойти.
При виде Фэй начальник полиции прикоснулся платком к носу несколько раз подряд.
– А, леди Биллингтон-Смит! – заговорил он. – Так. Э… очень тяжелый случай. Поверьте, я… э… глубоко вам сочувствую. Так вот, мистер… э… Биллингтон-Смит, мы пришли к заключению, суперинтендант и я… да, да, суперинтендант! Мы пришли к заключению, что для расследования этого дела… э… имеет смысл привлечь Скотленд-Ярд.
– Скотленд-Ярд? – повторил Джеффри. – То есть сюда нагрянут сыщики? Но я считаю… то есть разве это совершенно необходимо?
Суперинтендант перестал разглядывать картину и сфокусировал свой суровый взгляд на молодом человеке.
Майор Грирсон принял по возможности бесстрастный вид.
– Если б я не видел в этом… э… необходимости, мистер Биллингтон-Смит, то не пришел бы к такому решению. Вы, конечно, понимаете, что никто не должен заходить в комнату, где… короче говоря, в кабинет. Так. Суперинтендант оставит здесь двух подчиненных… э… на дежурство. Насколько я понимаю, у вас в доме гости. Никто из них не должен уезжать до… э… прибытия инспектора из Ярда. Да, суперинтендант, в чем дело?
– Относительно миссис Твининг, сэр, – ответил тот деревянным голосом. – Она хочет, если можно, вернуться к себе, это рядом.
– Миссис Твининг, да. Что ж, думаю, раз она живет… э… поблизости, возражений быть не должно. Она, разумеется, поймет, что должна быть готова… э… приехать сюда, чтобы ответить на вопросы инспектора из Скотленд-Ярда. Естественно. – Майор вновь промокнул нос платком. – И… э… еще один вопрос, мистер Биллингтон-Смит. Этот инспектор пожелает… э… заглянуть в сейф. Открыть его должен будет… э… адвокат вашего покойного отца. Пригласите его для этой цели. Думаю… э… пока все.
– Да, но какая тут необходимость… я хочу сказать, что неприятно находиться под надзором полицейских, – запротестовал Джеффри. – Мне казалось, найти убийцу будет нетрудно – я, конечно, не критикую, но…
Фэй сжала его руку.
– Джеффри, раз майор Грирсон считает, что так нужно, значит… значит, нужно, – еле слышно сказала она. – Мы… мы вполне понимаем, майор. И еще нужно вызвать адвоката. Да, я… конечно. Джеффри, будь добр, позвони ему.
Глава седьмая
Инспектор Хардинг из Скотленд-Ярда приехал на станцию Рэлтон во вторник, незадолго до двух часов, и первым делом отправился в полицейский участок. Там его ждали суперинтендант Лаптон и сержант Незерсол. Пятидесятилетний располневший суперинтендант с поредевшими седеющими волосами и красным бульдожьим лицом заранее питал к Хардингу неприязнь. Но не только потому, что так уж хотел сам распутать убийство в Грейндже. Он полагал, что дело это ему вполне по силам, однако предвидел, что оно потребует много работы, притом щекотливой. Генерал был заметной личностью в округе, а ее милость всего неделю назад раздавала призы полицейским на спортивных состязаниях. Нельзя сказать, чтобы его занимали эти состязания, футбольные команды и бог весть какие еще новомодные штучки. В его юности ничего подобного не было, и он вовсе не собирался поощрять своих молодых подчиненных, тратящих время на подобную чепуху. Раньше ему в свободное время вполне было достаточно посидеть в уютном баре за кружкой пива, да и сейчас он не бросил этой привычки, правда, с возрастом одной кружки ему стало уже маловато. Но одобрял он занятия спортом или нет, в данном случае значения не имело, работа так или иначе предстояла щекотливая, даже очень. Вместе с тем ему не хотелось, чтобы какой-то шустряк из Скотленд-Ярда совал всюду свой нос и поучал его, как надо работать. Поэтому он заранее настроился в случае чего быстро поставить на место столичного всезнайку-инспектора.
Тридцатисемилетний сержант Незерсол, серьезный и старательный, ждал инспектора Хардинга с совершенно иными чувствами. Он был застенчивым, однако же мечтал сделать карьеру. До сих пор ему не доводилось работать с людьми из Ярда, да и, собственно, за всю службу у него самыми серьезными делами были несколько дорожных происшествий и две кражи со взломом. Никакого размаха для честолюбивого человека, и сержант, узнав, что назначен помогать инспектору Хардингу, очень обрадовался возможности присмотреться к методам работы одного из этих башковитых лондонских парней. Наружность у Незерсола была непримечательной: грузный, с простоватым лицом; когда он о чем-то задумывался, взгляд его круглых глаз застывал на каком-нибудь предмете. Его трудно было вывести из молчания, еще труднее – из душевного равновесия. Никто не мог бы припомнить, чтобы сержант Незерсол в отличие от суперинтенданта хоть когда-нибудь срывался.
Когда приехавшего инспектора проводили в кабинет к суперинтенданту, сержант, вскочив при его появлении, минуты две, не меньше, неотрывно смотрел на него. Он не имел намерения нанести обиду; просто изучал Хардинга. Взгляд его мог показаться тупым, но методичный разум сержанта вбирал в себя все сведения об инспекторе, какие только можно было извлечь из его внешности.
Надо сказать, сержант представлял его себе не таким. Выпускник привилегированной школы, предположил он. Их сразу можно узнать. Спокойный человек с ясным, уверенным взглядом. «Нравится мне, когда человек может смотреть прямо в лицо», – подумал Незерсол, не сознавая, что твердо вынести его собственный взгляд не у каждою хватит духу.
Не старый пердун и не молокосос. Примерно его возраста. Вполне пригоден для общения с важными персонами из Грейнджа, так как сам явно той же породы. Неизвестно, конечно, каково будет работать с ним, но в общем впечатление благоприятное.
