– И больше не проходили через холл до часу, когда встретили мистера Геста и мистера Холлидея, шедших в кабинет?
– Нет, сэр. Я был занят приготовлениями к ленчу.
– В столовой?
– Ходил из буфетной в столовую, сэр. Должен сказать вам, что есть дверь, ведущая из столовой в коридор, проходящий мимо буфетной.
– Миссис Чадли вы не провожали?
– Нет, сэр. Насколько я понял, миссис Чадли ушла через сад.
– Да? Это каким путем?
Дворецкий подошел к западному окну.
– Посмотрите сами, сэр. Эта дверь выходит на дорожку, ведущую от подъездной аллеи к газону позади дома.
Хардинг пошел следом за ним к окну и выглянул.
– Понятно. – И он снова взглянул на листок в руке. – Еще один вопрос. В котором часу мистер Джеффри вышел из дома в понедельник утром?
– Этого я не могу сказать точно, сэр, – ответил дворецкий после недолгого раздумья.
Серые глаза уставились ему в лицо.
– Постарайтесь вспомнить, пожалуйста, – вежливо попросил Хардинг.
– Боюсь, я не обратил внимания на время. Но до возвращения сэра Артура.
– То есть где-то около половины двенадцатого?
– Примерно да, сэр.
– Вас не удивило, что мистер Биллингтон-Смит, выходя, был очень расстроен?
– Я не заметил в нем ничего необычного, сэр.
– Не показалось вам странным, что он в жаркий день вышел без шляпы?
– Нет, сэр, что вы. Мистер Биллингтон-Смит редко надевает шляпу за городом.
– У вас не создалось впечатления, что он спешил?
– Нет, сэр.
– То есть он не выбежал из дома, словно был совершенно вне себя?
– Нет, сэр, определенно. Но, с другой стороны, я знаю мистера Джеффри очень хорошо и не придал бы значения тому, что он мчится со всех ног. Мистер Джеффри вообще тороплив, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
– Значит, вы не сочли странным, что он не закрыл за собой парадную дверь?
– Нисколько, сэр. Мистер Джеффри очень забывчив в таких делах.
Хардинг вновь смерил Финча долгим, оценивающим взглядом.
– Спасибо. Больше вопросов у меня пока что нет.
Дворецкий поклонился:
– Хорошо, сэр. Позвоните, пожалуйста, когда пожелаете, чтобы я провел вас по дому.
Сержант, проводив его, старательно прикрыл дверь и с почтением воззрился на инспектора Хардинга.
– Вы добились от него большего, чем суперинтендант, сэр, – удивленно пророкотал он приятным баском. – Гораздо большего.
– Очень педантичный свидетель, только когда мы заговорили о мистере Биллинггон-Смите, он, кажется, слегка отклонился от истины, – заметил Хардинг.
– Я все время пристально наблюдал за ним, – признался Незерсол, хотя инспектор и сам это видел, – мне показалось, он был осторожен – не больше. Осторожен.
– Сержант, будьте добры, присядьте за стол, – попросил Хардинг, снова отходя к запертой застекленной двери, прорезанной в западной стене кабинета. – Нам не помешает узнать, видно ли человека, сидящего в этом кресле, с тропинки, ведущей к подъездной аллее.
С этими словами он раскрыл окно и вышел в сад. Между домом и тропинкой находился широкий газон. Хардинг прошел по траве до тропинки и зашагал по ней вдоль дома. Потом вернулся в комнату и снова запер окно.
– Да, полагаю, миссис Чадли могла бы нам помочь определить время убийства более точно, – сказал он, подходя к столу. – А теперь, сержант, давайте просмотрим эти бумаги.
Незерсол освободил вращающееся кресло, и инспектор сел за стол.
– Думаю, здесь больше ничто не может интересовать нас, пожалуй, кроме сейфа. Надо будет открыть его. Не знаете, предупредил майор мистера Биллингтон-Смита, чтобы он вызвал адвоката?
– Да, сэр, я сам это слышал, потому что находился тогда в холле. Но мы выяснили, что к сейфу никто не прикасался.
– Никаких отпечатков пальцев? – уточнил Хардинг, разглядывая лежавший на столе карандаш.
– Нет. Сейф совершенно чист. – Сержант с сомнением поглядел на Хардинга. – Вы допускаете ограбление, сэр?
– Нет, это весьма сомнительно.
– Я тоже так считаю, – сказал Незерсол, довольный, что их мнения совпали.
Хардинг взял со стопки на столе полоску бумаги, на которой бледно виднелись карандашные заметки, и вновь поглядел на карандаш.
– Кажется, генерал набрасывал список того, что надо сделать, – предположил сержант.
– И похоже, был убит именно за этим занятием, – сказал Хардинг. – Последней заметки он не дописал.
– Да-да! – Сержант нагнулся, чтобы получше разбирать написанные карандашом слова. – «Поговорить с Лестером» – это садовник, «Увидеться с Баркером для…» Странно. Генерал не бросил бы фразу недописанной, он был очень методичным. Конечно, вы правы, сэр. Кто-то прервал его, не дав дописать, для чего ему нужно увидеться с мистером Баркером, а потом он не дописал, потому что был убит.
– Может, это слишком поспешный вывод, – сказал Хардинг. – И вместе с тем возможно, что, когда он это писал, в комнату вошел убийца, точно так же возможно, что, когда был нанесен удар, сэр Артур держал в руке карандаш.
Сержант обмозговал услышанное.
– Вы думаете о той надписи, что вам показывал суперинтендант, – объявил он.
– Думаю.
Хардинг отложил полоску и стал просматривать разбросанные на столе бумаги, однако ничего интересного не обнаружил. Просмотрев все, он взял стоявшую у кресла корзину для бумаг.
Она была до половины заполнена порванными и скомканными письмами. Беглое знакомство с ними показало, что это рекламные проспекты и просьбы о благотворительных взносах. На дне оказались клочки чека, разорванного на четыре части. Хардинг вынул их и принялся складывать на столе.
Сержант подошел поближе и стал наблюдать за ним. Когда все было сделано, он с минуту помолчал. Потом произнес:
– Это он со зла, сэр.
– Во всяком случае, – сказал инспектор, – теперь, кажется, причина ссоры мистера Холлидея с генералом ясна.
Чек на пятьдесят фунтов не был погашен в банке. Он был датирован первым июля, и получательницей значилась миссис Камилла Холлидей. Внизу стояла генеральская подпись.
Больше ничего в корзинке не было. Бегло взглянув на два рекламных проспекта и уведомление о собрании местного агрономического общества, Хардинг взял обрывки чека и поднялся.
– Посмотрю расположение других комнат на первом этаже, сержант, – сказал он. – Оставьте здесь дежурного до тех пор, пока сейф не будет открыт, ладно?
– Слушаюсь, сэр. Пришли к каким-нибудь выводам? – застенчиво спросил Незерсол.
