Кинув взгляд на часы, Роман обнаружил, что он находится в кабинете Федорова один час двадцать минут.
Руки, болтавшиеся внизу, доставали до пола серединами ладоней. И уже два раза, Роман вытягиваясь в струнку, смог немного ослабить ужасающую боль в лодыжках.
Резко зазвонил телефон.
Федоров взял трубку и минуту послушав, резко встал.
– Пусть эти повисят и созреют. Привезли еще пять должников! – объявил Федоров, радостно улыбаясь.
– Надо оставить в кабинете пару человек, – несмело предложил Тщедушный, видя, что все начали выходить из кабинета.
– Вот ты и оставайся! Заодно можешь их немного погладить! – засмеялся Федоров, кидая Тщедушному полицейскую дубинку.
Раздался топот ног по деревянной лестнице, и все стихло.
– С кого начать? С тебя старый? Или с тебя молодой? – вслух размышлял Тщедушный, прохаживаясь по кабинету.
Практически не замахиваясь, Тщедушный нанес сильный удар по почкам Романа.
От резкой боли, Роман испустил громкий вопль.
Тело внезапно вспомнило все! Как будто не было многих лет бездействия. Мышцы опять налились силой, как в двадцать лет, а тело снова стало гибким. Было нестерпимо больно, но эта была не боль от удара, а боль возродившихся мышц и органов. Даже поврежденные легкие нестерпимо заболели, хотя они не могли болеть, так как в них нет нервных окончаний.
Боль можно было стерпеть, но Роман хотел выяснить, насколько быстро реагируют охранники на крики и посторонний шум.
Никто не стал ломиться в дверь.
Саныч тоже завыл, но видимо не так сильно, как хотелось Тщедушному и он стал избивать мента, сладострастно хакая при каждом ударе.
И это его и погубило.
Стоило Тщедушному оказаться в полуметре от Романа, как тот, получив тычок пальцем в бедро, упал и завертелся на месте от сильнейшей боли.
– Что ты сделал? – спокойно спросил Саныч, с любопытством глядя на своего коллегу – висельника.
– Воткнул в задницу скрепку! – ответил Роман, начиная взбираться по своему телу.
Добравшись до потолка, ухватился правой рукой за крюк, подтянулся на одной руке и снял трос с крюка.
– Ну ты даешь! – только и мог сказать Саныч, смотря как Роман ловко упал на руки, перекатился и сидя на полу начал стаскивать с себя путы.
– А я лечусь! – ответил Роман, в темпе растирая ноги.
– Странным делом ты занимаешься врач! – снова удивился Саныч, смотря как Роман на коленях подползает к столу и берет с него тяжелое каменное пресс-папье.
– Вызовите мне Скорую, я умираю! – простонал Тщедушный, с ужасом смотря на большую лужу крови, которая скопилась около его левого бедра.
Прокатав пресс-папье сначала правую ногу, потом левую, Роман почувствовал сильную боль в ступнях и понял, что уже может встать на ноги.
В этот момент, когда ухватившись левой рукой за стол, Роман начал вставать в кабинет заскочил первый громила.
– Как ты смог ос…, – успел спросить громила и поперхнулся на последнем слове.
Короткое движение кистью и тяжелое пресс-папье влепилось в лоб громиле.
Громила резко дернулся и медленно опустился на пол, правда с помощью Романа, который подхватил огромную тушу, помог ей стечь вниз.
«Вот сейчас ноги работают нормально!» – обрадовался Роман, закрывая дверь изнутри на два оборота ключа, так непредусмотрительно оставленному Федоровым в дверях.
– Я умираю! Вы должны оказать мне медицинскую помощь! Вы же врач! Вы давали клятву Гиппократа! Это бесчеловечно: оставлять раненного умирать! – простонал Тщедушный, лицо которого сильно побелело.
– Я не давал клятву Гиппократа! Я в это время трахался с двумя сокурсницами! Замечательные были девочки! Представляешь, две девственницы в один день! Надо было проделать это все медленно, ласково и нежно! Так, что бы не только участница, но и зрительница получила удовольствие! – балагурил Роман, подтащив кресло к второму крюку.
Встав на него ногами, обхватил Саныча за бедра, приподнял и аккуратно снял с крюка и спрыгнув вместе с ним, аккуратно положив на пол.
Сняв туфли и носки, начал массировать ноги, сильно растирая их до тех пор, пока Саныч не застонал.
Теперь надо минут десять, чтобы восстановилось кровообращение и ты будешь как новенький.
Пять минут позже тебе бы пришлось ампутировать обе ноги. У тебя же варикоз? – спросил Роман, не прекращая массировать ноги, только теперь выше.
– Откуда ты знаешь? – удивился Саныч.
– Я же все-таки врач. Пусть санитарный, но кое-какое понятие о медицине имею. Мы все проходили то же самое, что и лечебники, только в меньшем объеме, – пояснил Роман, резко вскакивая.
Подскочив к начавшему вставать громиле, нанес короткий удар ребром ладони ниже затылка.
Громила дернулся и резко опустился вниз, закатив глаза.
– Помогите мне, и я сделаю вас миллионерами! – неожиданно предложил Тщедушный, молитвенно сложив руки перед грудью.
– Я уже был миллионером, но это не принесло мне ни счастья, ни радости! Одни только неприятности! – махнул рукой Роман.
– Вы можете, каждый, получить по десять миллионов долларов! – выпалил Тщедушный, рукой показывая на сейф.
– Давай рискнем! Всю жизнь прогорбатился и ничего не заработал! – с загоревшимися глазами предложил Саныч, пробуя встать на ноги.
Но ноги плохо пока держали мента.
– Есть ли из кабинета выход, помимо лестницы? – спросил Роман, пристально смотря на Тщедушного.
– Надо отодвинуть вон то окно и откроется проход на лестницу, потом будет тоннель, который ведет на соседнюю улицу. Выход в старую котельную, – тараторил Тщедушный, не отрывая взгляда от лица Романа.
– Сходи Саныч, посмотри! – попросил Роман, отрывая полосу от рубашки лежащего без сознания громилы, почти не сомневаясь, что Тщедушный что-то задумал. Тем более, что кровотечение почти прекратилось и морда Тщедушного порозовела.
Саныч сделал первый шаг и чуть не упал.
Пришлось Роману подхватить своего товарища и усадить в кресло.
– Сам попробую, – решил Роман, дергая окно на себя. Неожиданно окно легко отворилось, открывая лестницу, которая шла круто вниз.
Справа на крючке висел фонарь.
Резко обернувшись на первой ступеньке лестницы, Роман заметил, что Тщедушный начинает вставать.
– Так дело не пойдет! – сказал Роман и подскочив к лежащему раненному нанес носком ноги удар по сонной артерии.
– Как врач, я прописываю больному амнезию. Короткую, всего на пять минут, – пояснил Роман, спускаясь по лестнице.
Проскочив длинный, не менее ста метров коридор, Роман вышел в заброшенную подвальную котельную, в которой были замурованы все окна и двери.
