— Вот-вот… Задолбано до рвоты. Каждый хуесос лепечет мне это. — Дитя криво усмехается. — Ебаная Алиса и ебаный Луис Кэрролл. Тебе известно, что он любил детишек, Генри? Употреблял маленьких?
— Kill the suckers! Fuck the fuckers!
[16]
— Генри Супермен подымает свой бокал.
Этот клич он услышал как-то на арт-выставке тоже от панк-девочки. Та расхаживала в толпе, монотонно интонируя призыв к насилию и дебошу.
Тост нравится дитяти. Она смеется, откидывая голову назад. Шея у дитяти красивая, Генрих разглядывает ее, зря он обозвал ее тело «цыплячьим». Грудки у цыпленка тоже имеются, правда, они утопают в необъятной, на несколько размеров больше майке, но порой, если пиджак расстегнут, из хаоса складок вдруг выпирает сосок, твердый, должно быть, раз так резко выпирает…
— Как ты узнал, что я с Британских островов? — к дитяти вдруг возвращается прежняя подозрительность. Кажется, дитя заметило сластолюбивый (сластолюбивый ли?) взгляд Генриха, скользнувший по ее груди, вернее, по майке.
— Did you speak English with your mother, didn't you?
[17]
— Рассудительный Генрих.
— А ты подслушивал, конечно, — укоризненно-покровительственно отмечает панк Алис. — Она мне не мать, она моя сестра, эта блядь.
— А! Сестра! — Уважительный Генрих вежливо удивляется.
— На семнадцать лет старше. Все говорят, что она моя мать, все так думают. Она очень злится, не хочет стареть… Она терпеть меня не может, эта блядь, и стыдится показывать своим друзьям. — Панк Алис замолкает и вертит пустую рюмку меж пальцев. — Ее друзья — ебаные говнюки, а не друзья… Буржуа, вечно сидят в своем ебаном баре на Шамп-Элизэ. «Александр» ты знаешь? Куча кривляк, упакованных в твид… Парижские англичане.
— Я хочу еще виски, — объявляет Генри, — я много пью, мне мало.
— Дай проверю, сколько у меня денег, — виновато пугается дитя. И лезет в свой кошелек…
— Stop it! — останавливает ее взрослый мсье Генри. — У меня есть мани!
— У меня тоже есть мани, — строго замечает дитя, продолжая копаться в кошельке. Результаты исследования, по-видимому, разочаровывают ее, потому что губы дитяти складываются в огорчительную гримаску. — Только пятьдесят франков, — констатирует она. — Еще утром у меня было двести. Я так быстро трачу капусту, — вздыхает она.
— Пустяки. — Добрый Генри машет официанту. — То же самое? — спрашивает он дитя.
— Да, — существо кивает.
— Мсье! Одна водка и двойное виски! — радуясь звуку собственного голоса, декларирует Генри Супермен. Луч солнца прорывается наконец сквозь влажные тучи, и сразу становится веселее.
Некоторое время они молчат. «Я ее выебу, — думает Генри. — Что же еще с ней делать? Выебу, даже если мне придется ее изнасиловать. Выебу, даже если она откажется идти ко мне. Обниму за талию, рука — под ее большой пиджак, дуло пистолета под ребра — и в такси… Не то чтобы мне так уж хотелось ее, она ничем не лучше других, но раз уж все так началось, я хочу посмотреть, как она себя будет вести. Меня интересует ее пизда… Молодая пизда…»
— Ты меня хочешь выебать, да? — спрашивает вдруг панк Алис, поймав его взгляд.
— Hey, kid! — останавливает ее Генри…
— Точно, хочешь, — смеется дитя, — но ты не в моем вкусе. — Она наклоняет голову набок, как бы приглядываясь к Генри. В этот момент официант ставит на стол напитки. Алис с шумом отхлебывает свою водку и продолжает: — Нет, не в моем вкусе. Ты какой-то, — она останавливается, подыскивая слово, — красивенький, благородненький… а я люблю уродов. — Она хохочет…
— You are drank, baby,
[18]
— смеется Генри.
— Чем ты занимаешься в этой жизни? — спрашивает дитя, продолжая осматривать Генри.
— Mass-murderer,
[19]
— Генри морщится. — Специализируюсь по молоденьким девушкам…
— У-у-у-у! Как интересно! — восклицает Алис. — Если ты еще и вампир…
— Конечно, я и вампир, — невозмутимо соглашается Генри.
— Ну а серьезно? — Алис вдруг обеими руками быстро-быстро причесывает свои желто-зеленые волосы. — Серьезно, чем ты зарабатываешь на жизнь?
— Ловлю крыс, сдираю с них шкуры и продаю, — медленно роняет Генри. — Очень прибыльное занятие. У меня свой бизнес.
— Fuck you, man
[20]
— я серьезно спрашиваю! — кричит Алис…
— All right, all right,
[21]
не сердись. Я — шпион… — И Генри притворно-озабоченно оглядывается по сторонам.
— Врешь?! — кричит Алис.
— Ну а кто я, по-твоему? — напирает Генри. — Кто?
— You are intellectual!
[22]
— объявляет дитя торжествующе.
Теперь смеется Генри. «Интеллектуал». Fucking intellectual!
[23]
Быть шпионом — это и есть интеллектуальное занятие. Не назовешь же ты шпиона рабочим.
— Но ты не француз, — задумчиво объявляет дитя. — Кто ты? — И смотрит на Генри исподлобья. Периоды доверия к собеседнику явственно чередуются у панк-девушки с моментами подозрительности.
«Это понятно, — думает Генри, — в большом городе чего не бывает. Можно нарваться на опасные экземпляры, тем более здесь, у Центра Помпиду, где полно всякой человеческой накипи — краснолицых алкоголиков, бродяг, воров, туристов, старых хиппи, сексуальных маньяков, безработных, попрошаек и неудачников из всех стран мира, молодых и старых, претендующих на принадлежность к музыке или изобразительному искусству, или к бизнесу расположенной неподалеку улицы Сен-Дени».
— Конечно, я не француз, — роняет Генри. — А кто, ты думаешь, я?
— Ты и не американец, — задумчиво тянет Алис и вдруг раздражается. — How fuck do I know,
[24]
кто ты такой…
— Я русский, русский шпион. — Генри отхлебывает свой глоток желтой жидкости и невозмутимо, без улыбки, смотрит в лицо Алис.
Алис не разрушает игры Генри. Она кивает.
