— Угу, — мычит Генрих, — в кино хорошо. Пойдем в кино. Моя консьержка советовала посмотреть фильм «Honemoon killers».
[31]
Хочешь кофе?
— I hate coffee!
[32]
Давай выпьем коньяка!
— Давай, алкоголик, — соглашается Генрих. Неожиданно ему становится весело. Коньяк взбодрит его, ведь ему предстоит небольшая операция, всего несколько фраз, несколько движений, в самом худшем случае — несколько выстрелов. Ничего трудного. Никакого особого физического напряжения, разве что придется убегать. В свое время он, Генрих, по десять часов в день переносил мешки и ящики с едой, работая грузчиком, и его бедное тело стонало к вечеру от переутомления. Через десять же минут ему предстоит интеллигентная работа. А с психическим напряжением он справится как-нибудь, у него сильная воля, и он хороший актер. Деструктивные чувства будут изгнаны Генрихом Суперменом из предстоящих десяти минут…
После коньяка Генрих заказал себе кофе и повелел принести чек.
— Алис, бэби, — сказал Генрих, собравшись с духом, — я хочу, чтобы ты немедленно встала, спустилась вниз, вышла из ресторана…
— У тебя свидание? — быстро спросила Алис. — Здесь?
— Да, — подтвердил Генрих, хотя собирался сказать совсем иное. Но раз дитя подозревает свидание, пусть будет свидание. — Деловое. Прости, но я не хочу, чтобы ты присутствовала.
— Я ухожу, — сказала Алис и как-то растерянно завозилась на стуле, сняла зеленый мундирчик и положила его рядом, на свободный стул…
— Ты что? — Генрих встал и взял Алис за руку. — Обиделась? — В первый раз прикоснулся к Алис. — Брось, — сказал он и, притянув к себе создание, взъерошил ей волосы. — Слушай, ты будешь ждать меня, — Генрих посмотрел на часы, — будешь меня ждать в кафе «Клуни» на углу бульвара Сен-Мишель и Сен-Жермен в семь часов. Запомнила? Мне нужен час. — И Генрих набросил мундирчик на существо. Существо продолжало стоять рядом, смотря на него вопросительно и тихо. Может, оно ждало поцелуя?.. Может.
Генрих шлепнул существо по кожаному заду и бросил ей:
— Вали!
Существо тихо взвизгнуло, выругалось: «Fucking spy!»
[33]
— и ушло, не веря, конечно, ни одному его слову.
4
Последующие действия Генриха, когда он спустя полчаса, быстро шагая по бульвару Севастополь, пытается их анализировать, поддаются анализу плохо. Например, он даже не помнит, был ли кто-нибудь из посетителей в зале, когда он приказал себе: «Встань!» — и встал, и направился к кассе, держа в руке чек. Ушли ли туристы и сидели ли еще в зале два консервативно одетых джентльмена, по виду бизнесмены, появившиеся в ресторане в час фромажа Генриха и Алис?
У идущего по бульвару Генриха пластиковая сумка-пакет с деньгами в левой руке, правая — сжимает пистолет в кармане пиджака, складывается впечатление, что он и седоусый краснолицый ресторатор находились в зале совершенно одни. Только, пятясь к выходу, он заметил пятна, темные пятна, вслеснувшие где-то у кухни, бросившиеся на стены пятна. Официанты, прислонившиеся к стенам… «А, — догадывается Генрих, — я забыл приказать им лечь на пол, как полагается по лучшим стандартам вооруженного ограбления».
Генрих идет уже не по бульвару, он свернул в узкую кривую улочку, которая вскоре должна привести его к Сен-Дени. На случай, если «они» — полиция вместе с ресторатором — догоняют его в машине, ресторатор со злобной радостью теребит рукою за плечо шофера: «Стой, стой, шофер. Вот он, подлый иностранец». Полицейские, подрагивая от беспокойства, выхватывают оружие из кобур, из оружиедержателей… Потому Генрих и ныряет в улочку и, дойдя до пересечения ее с другой улочкой, тут же сворачивает во вторую. Чем больше поворотов, тем лучше.
«Быть грабителем оказалось достаточно просто. Даже удивительно, как просто. Если бы большинство населения знало, как это просто, многие обратились бы к грабежу как средству заработка, — думает Генрих, улыбаясь. — Как же я все-таки сделал «дело», — вновь пытается вспомнить Генрих и входит в первое попавшееся кафе. «Кафе кальва», — бросает он официанту.
«Один кафе кальва», — повторяет официант, дойдя до бара. Кафе маленькое, официант повторяет «кафе кальва» почти тотчас, как эхо Генриха или птица-пересмешник.
Генрих смотрит на пластиковый пакет, положенный им на соседний стул. Пакет испещрен странными буквами, в первый момент Генрих даже не понимает, что это за буквы, и только через несколько секунд соображает, что надпись на пакете обращается к нему на его родном русском языке. «Универмаг «Прага»» — сообщает пакет. Собираясь на дело, Генрих открыл шкаф и вынул из дюжины пластиковых мешков, хранившихся на нижней полке, именно этот. «Почему этот? — думает Генрих. — Очевидно, как самый неяркий — серо-золотой, не бросающийся в глаза».
Генрих ощупывает мешок, французские банкноты внутри издают характерный шелестящий, «денежный» звук. Генриху очень хочется вынуть деньги, полюбоваться на них, пересчитать, может быть, даже понюхать, отчего же нет, но, осторожно оглядевшись по сторонам, он решает не делать этого. В кафе почти нет посетителей, но вот этот взъерошенный парень в джинсовой куртке вполне может оказаться переодетым полицейским, засланным в «sleazy»
[34]
— район вблизи улицы Сен-Дени.
Лысый крепкий официант ставит перед Генрихом кофе и кальвадос, а Генрих протягивает ему 50 франков, он не собирается задерживаться в кафе, да и все равно обилие клошаров и жулья в квартале приучило официантов к неприятной привычке тотчас требовать с посетителей деньги. Удовлетворенный тремя чаевыми франками, официант уходит, а Генрих, отхлебнув горячий кофе и ополоснув рот кальвадосом, мысленно повторяет сцену в ресторане. Очень короткую сцену.
5
Нет, даже в наше время человек с пистолетом все еще кое-что значит. Особенно в небольшом помещении. Хозяин не понял, что мсье — начинающий грабитель. Мсье хорошо натренировался у себя в квартире, бессчетное количество раз крича: «Hold up!»,
[35]
наставив при этом пистолет в висящеее над камином большое старое зеркало. Испуганный Генрих с пистолетом отразился в зеркале первый раз.
Так было нельзя. Генрих Супермен снова и снова клал оружие в карман пиджака и уходил в дальний угол квартиры. Оттуда он решительной походкой устремлялся прямо в зеркало. Подойдя к зеркалу над камином почти вплотную, он вырывал из кармана пистолет и, схватив его и другой рукой, беря на мушку воображаемую цель, вновь орал: «Холд ап!», но уже с большим металлом в голосе. Увы, Генрих поспешный и непрофессиональный смотрел на него из зеркала. Хотя и преисполненный решимости.
