— Как тебя зовут, dog? — ласково обратилась мисс Ивенс к черной кудлатой дворняге. С теми же интонациями, с какими она обращалась к людям. И дворняга, завиляв хвостом, счастливо поглядела на мисс, очарованная звуками ее сладкого голоса. — А ты? Как зовут тебя? Рыжик? — разломила свое внимание надвое мисс. — Какие прекрасные собаки, хорошие венецианские животные…
«Нет, — понял Галант, — мисс Ивенс не так легко выставить со стула. Она юродивая, да, и смахивает на клошарку иногда, но она удивительно реальна, и в ней столько воли и… удобства… Ну и что плохого, если женщина удобна в обращении? — спросил он себя. — Ничего плохого. Даже ее эгоизм, по сути дела, невинен. Ну, нравятся ей старые камни до степени забытья, до того, что спутники временно отступили на второй план, ну и что? В конце концов, она забылась лишь на пару часов. Почему она все время должна помнить о нуждах Джона и Виктора?»
— Тебе уже лучше, Витторио? Сейчас нам принесут паэлу… — приветствовала мисс появление колумбийца.
Галант выиграл пари против самого себя. Виктор появился из-за кулис умытый, причесанный и наодеколоненный. В одном из карманов плаща у него, по-видимому, всегда находился флакон одеколона…
Толстуха без церемоний водрузила в центр стола еще раскаленную, с печи, закопченную кастрюлю с рисом и вкрапленными в рис мясистыми креветками и трупиками других морских животных, из которых Галант опознал только кальмаров. Простота сверхъестественная очень понравилась мисс Ивенс, отметил Галант, и не была одобрена латиноамериканцем. Взяв бутыль, толстуха долила им бокалы вином и оставила их в покое. Удалилась к своей шумной семье в углу зала. Кроме них, в траттории не было посетителей.
Паэла оказалась сытным блюдом. Выдержавшие шестичасовую бомбардировку холодом и ветром, лица их, отогревшись вином и пищей, запылали. Мисс Ивенс, утолив первый голод, протанцевала в угол зала и сидела теперь там, держа в руке стаканчик с граппой, произнося речь перед семьей хозяйки. Что-то она такое умудрилась сказать итальянцам, что все дружно захохотали и толстуха, дружелюбно положив большую красную ладонь на плечо мисс Ивенс, ласково потрепала ее по плечу.
— Простой народ любит Фиону Ивенс, — сказал Галант.
Виктор взглянул, обернувшись, на сцену в углу зала.
— Она умеет с ними ладить. В восемнадцатом, на Лепик, если она отправляется за продуктами, то это на несколько часов. Полчаса она разговаривает с мясником, полчаса с овощным арабом… — В голосе латиноамериканца звучала насмешка. По-видимому, он не одобрял бесед мисс с простыми людьми.
Галант подумал, что простой народ, сам носящий подержанные физиономии, лицезрея подержанную физиономию англичанки, не чувствует комплекса неполноценности. К тому же мисс Ивенс, разговаривая с людьми, умеет выразить свой интерес к ним. И, судя по всему, интерес этот подлинный, ибо никаких выгод из общения с массами Фиона Ивенс, кажется, не извлекает.
— Вам не кажется, мужчины, что мы как бы вернулись на пятьдесят лет назад? — обратилась к ним мисс. — Кто-нибудь хочет допить мою граппу? Эти милые люди угостили меня стаканчиком, и мне неудобно было отказаться.
Галант взял у мисс стакан.
— …заведение напоминает тридцатые годы. Никаких удобств. Печь топится углем. Зал отапливается печью, и на ней же готовятся блюда. — Восторг звучал в словах мисс.
— …а дым выходит прямо в зал, — продолжил Виктор. — Современность, однако, представлена бумажными салфетками. Очевидно, салфетки — дефицитный товар и привозятся с материка контрабандистами… каждому из нас досталась аккуратно оторванная половина салфетки.
— Не жалуйся, мужчина! — пропела мисс. — Мы попали в очень необычное венецианское заведение. В настоящую рабочую тратторию, а не в туристический безвкусный и бесцветный зал… Хорошо, Виктор, чтобы угодить тебе, кофе мы выпьем в нормальном баре.
25
Они выбрели на Кампо Сан-Бартоломео и сели в кафе. Сквозь стекла им была видна статуя мужчины в треуголке, чулках и расстегнутом старинном камзоле.
Статуя опиралась на трость.
— Карло Гольдони! — пропела мисс. — Плейрайт восемнадцатого века. Возьмите мне, мужчины, каппучино, а я попытаюсь позвонить. — Содрав с себя плащ и бросив его на стул, мисс Ивенс удалилась в глубь бара.
— Месье Гольдони прогуливается, — сказал Виктор. — Или желает сойти с пьедестала. Одна нога, посмотри, Джон, наполовину покинула пьедестал.
— И месье любил легкие бамбуковые трости, — заметил Галант.
— Оф-ааа! — Закинув руки за голову, Виктор откинулся назад. Явственно хрустнули суставы молодого человека. — Поспать бы. Никогда еще, признаюсь, мне не приходилось видеть такое количество памятников и произведений искусства в один день. И сколько церквей! Джон, зачем им было нужно такое количество церквей? В Париже меньше кинотеатров, чем церквей в Венеции. Ты заходишь в церкви в Париже, Джон?
— Иногда. Посидеть в пустоте десять минут. Я совсем не религиозен. А ты?
— Смеешься. Конечно, нет. Кем нужно быть, чтобы верить в эти старые сказки.
— Я считал, что латиноамериканцы очень религиозны. Пресса постоянно говорит о роли и влиянии католической церкви в странах Латинской Америки.
— Пейзане — да, они необыкновенно темны и потому религиозны.
— Нам еще не принесли кофе?! — Мисс Ивенс с ходу уселась на свой плащ и теперь вытаскивала его из-под себя.
— Дозвонилась? — Виктор встал и, вынув из-под мисс плащ, аккуратно расправил его. Повесил на спинку свободного стула.
— Дозвонилась. Где же мой каппучино? — Мисс вскочила и, свалив стул, рванулась к бару.
— Расстроена. Очевидно, получила неприятные новости. Теперь с ней будет тяжело… — сказал Виктор и вздохнул.
Со стороны бара донеслись настойчивый голос мисс Ивенс и раздраженные реплики нескольких итальянских голосов. Вышагивая твердо, как солдат, мисс вернулась к столу. Вслед за нею явился не официант, но сам бармен и излишне энергично поставил перед каждым из них заказ: два каппучино и эспрессо Галанту. Все трое молча взялись за свои чашки. Коснулись губами напитка…
— Холодный. Каппучино совсем холодный, — воскликнула мисс и поставила чашку на стол.
— У меня горячий. Хочешь, обменяемся, Фиона? — Виктор пододвинул к мисс свою чашку. — Попробуй.
Мисс молча взяла чашку Виктора. Выпила не отрываясь содержимое и, взяв ложку, стала выскребать остатки крема со стенок. Мужчины молчали и ждали.
— Shit! — наконец нарушила она молчание. — Shit! Shit! И еще раз — shit! Надо же такому случиться! Существовал один шанс из миллионов, что я могла попасться на глаза этому типу. Несчастливое совпадение. Мне всегда доставались несчастливые совпадения.
Мужчины молчали, боясь раздражить мисс начальницу. Галант поймал себя на употреблении именно этого определения — мисс начальница.
