— Может, любовника? — предположил судмедэксперт.
— Вряд ли! — уверенно возразил молодой опер. — Свиданье с любовником в коридоре в двух шагах от номера, где спит муж — это, знаете ли, проблематично! А как мы видим, спал он чутко: выбежал в коридор при первых же звуках борьбы.
— Ну, ты молодой, тебе видней! — усмехнулся пожилой судмедэксперт, чем окончательно сконфузил рьяного оперативника.
— Гадать можно бесконечно, — заключил следователь. — Надо допросить Виталия Зорькина и нападавшего. Их, кстати, увезли в одну больницу, только Зорькин в реанимации, а нападавший в травматологии. Надеюсь, пост там выставили? — обратился он к оперу.
— Должны были выставить. — замялся лейтенант.
— Вот съезди и проверь! — приказал следователь. — Заодно допросишь злодея и потерпевшего, как только придут в себя.
— Может и очную ставку провести, по горячим следам? — предложил рьяный, но малоопытный оперативник.
— Очную ставку до возбуждения уголовного дела? В реанимации на каталках? Это что-то новенькое в уголовно-процессуальном кодексе! А в качестве понятых возьмёшь парочку свежих коматозников? Мудро! Далеко пойдёте, лейтенант! Ты мне для начала хотя бы парочку объяснений привези, чтобы было с чем в суд идти, уголовное дело возбуждать. Чего стоишь, глазами хлопаешь? Давай езжай!
А в это время в больнице раненого Зорькина срочно готовили к операции.
— Итак, что мы имеем? — спрашивал на ходу дежурный врач.
— Мужчина пятидесяти лет, огнестрельное ранение, выходного отверстия нет. Кровоизлияние в брюшную полость, по всей вероятности, повреждена печень, — так же на ходу докладывала старшая хирургическая сестра.
— Срочно на стол! — распорядился хирург.
— Уже готовим! — эхом отозвалась сестра и резко повернула в боковой коридор, ведущий в помещение реанимации.
В реанимации она погладила Зорькина по волосам и душевно попросила:
— Потерпи, миленький, немножко, скоро мы тебя заштопаем!
— Сестрица! Мне бы позвонить! — слабым голосом произнёс раненный.
— Нельзя миленький, не положено! Да и какие звонки могут быть, когда тебе через пять минут под скальпель!
— Сестра, у меня жену убили! Надо родственникам позвонить, насчёт похорон, — не унимался Зорькин.
— Ну что с тобой поделаешь! Ладно, звони! — вздохнула сестра и дала пациенту свой сотовый телефон, а сама побежала в операционную.
Когда она вернулась, пациент остекленевшим взглядом, не моргая, смотрел в потолок. В руке у него был зажат уже не нужный телефон.
…Реанимационные действия были безрезультатны. Виталий Зорькин умер, не приходя в сознание.
— Надо бы сообщить близким, — устало произнёс врач, который всегда близко принимал к сердцу смерть пациентов.
— Я сообщу, — откликнулась сестра. — У меня должен был сохраниться телефонный номер его родственников.
Но дозвониться до родственников покойного она не смогла: к её великому удивлению, последний телефонный звонок был стёрт.
Ранним утром в одной из сталинских высоток дежурный оператор принял телефонный звонок, о котором он, несмотря на ранний час, сразу доложил начальнику регионального отдела. Начальник отдела, напоминавший повзрослевшего «ботаника», выслушав сообщение дежурного, приказал отослать в Рим шифровку следующего содержания:
«Препятствие устранено. Потери минимальны. Вывожу «Москвича» на запланированный контакт с «объектом». Цезарь».
* * *
Последние полгода у Сашки Перепёлкина возникло стойкое ощущение, что его жизнь, напоминавшая раньше «броуновское движение» из-за хаотичности, встреч и перекрещиваемости человеческих судеб, превратилась в строго упорядоченное течение. Кто-то умный и сильный уверенно вёл его по жизненному пути, старательно обходя все видимые препятствия и тайные ловушки. Порой Сашка сам себе казался маленьким электроном, стремительно летящим по натянутой нити медного проводника. Вот только куда его влекла разность (финансовых) потенциалов, Сашка и сам не знал. Поэтому, увидев на экране плазменной панели толстощёкое лицо Георгия Ивановича Карася, который испуганно отвечал на вопросы корреспондента РИА, Сашка не очень-то и удивился. Карась с нескрываемым испугом вспоминал о трагических событиях минувшей ночи в санатории «Лесные дали». Почему-то именно этот сюжет в течение суток крутили все информационные агентства.
Внимательно выслушав воспоминания Карася, Перепёлкин спокойно проверил наличие в бумажнике водительских прав, паспорта, кредитных карточек, крупной суммы наличных денег и только после этого сел за руль автомобиля. До аэропорта он долетел на немыслимой скорости, щедро раздавая по дороге работникам ГАИ банкноты с изображением американского президента. Ему повезло, и через полчаса он уже сидел в бизнес-классе авиалайнера. Ещё через час приземлился в Пулково, где взял первого попавшегося «частника» и рванул в «Лесные дали».
Он ещё не знал, что скажет перепуганному и толстощёкому Георгию Ивановичу, но твёрдо знал, что упускать возможность создание финансового тандема никак нельзя.
Карася он нашёл сидящим в беседке, недалеко от спального корпуса. Видимо Георгий Иванович подсознательно побаивался уходить далеко от места, где дежурил охранник. Затравленно озираясь, Карась мучительно искал выход из создавшейся ситуации, ещё не осознавая, что самое страшное для него осталось позади.
Когда в беседку вошёл высокий молодой мужчина, Георгий Иванович невольно поёжился и втянул голову в плечи, а когда незнакомец решительно сел с ним рядом, Карась откровенно запаниковал и стал выискивать взглядом охранника.
— Успокойтесь! Я не причиню Вам вреда, — твёрдым голосом произнёс Перепёлкин, пытаясь пресечь панику на начальной стадии, но только усугубил ситуацию. Карась испуганно сжался, и, казалось, ещё один неверный шаг — и он бросится наутёк.
— Георгий Иванович, я к Вам по делу, — как можно мягче произнёс бизнесмен. — Меня зовут Александр Перепёлкин, я живу в Москве, а сюда приехал исключительно для встречи с Вами. У меня к Вам деловое предложение.
— Я Вас не знаю! — испуганно промямлил Карась. — Что Вам от меня надо?
— Естественно! До сегодняшнего дня мы с вами не были знакомы, хотя я о Вас в Москве много слышал…
— От кого? — перебил Жорка. — От кого и что Вы обо мне могли слышать?
— В основном сплетни и домыслы. Москвичи любят посплетничать, особенно если дело касается больших, очень больших денег, но чтобы о Вас ни говорили, одно остаётся неизменным: Вы человек состоятельный.
— Ну да, у меня лесопилка, контракт с японцами… Я человек состоятельный, — несмело произнёс Карась.
— Не то, Георгий Иванович! Абсолютно не то! Я не о лесопилке и вашем мелкотравчатом бизнесе! — поморщился Перепёлкин. — Даже если бы Вы имели десять лесопилок, или крупный лесообрабатывающий комбинат, избалованные столичные жители не поглядели бы в вашу сторону. Я имею в виду настоящее богатство. Давайте не будем играть в подпольного миллионера Корейко и очаровательного, но жуликоватого Остапа Бендера. Мне доподлинно известно, что Вы занимались незаконным сбытом золота. Спокойно! — повысил голос Сашка, в ответ на попытку Карася что-то сказать в своё оправдание. — Не надо лишних телодвижений. Сейчас меня не волнует ни законность вашего бизнеса, ни его моральная сторона. Вы мне нужны исключительно как партнёр!
