Когда помощник ушёл, Крамер невидящим взглядом уставился в чёрный квадрат дисплея. Посторонних в кабинете никогда не было, но он всегда выключал компьютер, когда беседовал с подчинёнными.
«Интересно, почему именно в Мелитополе? — подумал он. — Почему не в Турции, не на Канарах или в Таиланде? На худой конец, почему не в Сочи? Кто у него в Мелитополе: родственники, друзья детства или сердечная привязанность? Подозрительно это как-то. Надо проверить!»
Начальник регионального отдела был приучен обращать внимание даже на такие мелочи. Впрочем, как считал сам Крамер, мелочей в его работе не было.
Во время короткого обеденного перерыва Игорь Лумпов любил ходить в кафе «Домашняя кухня». Кафе было простенькое, без проработанного дизайнерами интерьера и дорогих хрустальных светильников, зато готовили в кафе вкусно и, что немаловажно цены в нём были для Игоря вполне приемлемые. В понедельник Игорь обедал всегда плотно, так как выходные коротал на чае с бутербродами.
Он почти доел с аппетитом тарелку украинского борща, к которому полагалась пресная пампушка, натёртая чесноком, когда к нему за столик без разрешения присел незнакомец. Это был молодой мужчина с хорошо развитым торсом и накаченными бицепсами. Грудь его обтягивала белая футболка с легкомысленной надписью «Забил на кризис! Отдыхаю в Сочи»! Культурист жестом отослал официантку обратно, и, вальяжно развалившись в кресле, стал с невозмутимым видом наблюдать за обедающим Лумповым. Игорь, почувствовав на себе взгляд, отложил ложку и в свою очередь вопросительно взглянул на незнакомца.
— Хороший аппетит — признак отменного здоровья! — улыбнулся незнакомец, но улыбка у него была холодная, и вёл он себя по отношении к собеседнику снисходительно. Это не укрылось от внимания лейтенанта ФСБ.
— Вы кто? — недовольно спросил Игорь и бросил недовольный взгляд на циферблат ручных часов. Время обеденного перерыва неумолимо сокращалось.
— Я? Я духовный регент! — ухмыльнулся культурист и, навалившись грудью на край стола, понизив голос до громкого шёпота, добавил:
— Я пришёл снять камень с твоей души. Покайся, Игорёк! Легче станет.
— Угу, — хмуро произнёс Лумпов, доставая из кармана удостоверение сотрудника ФСБ. — Вон идёт милицейский патруль! Я его сейчас сюда приглашу, и каяться придётся тебе. Прокатимся до ближайшего РОВД, и там мы разберёмся, кто ты такой и почему решил, что меня можно Игорьком называть. Уж я об этом позабочусь! Ну, так как, звать ментов или сам уйдёшь?
— Зови! — серьёзно произнёс культурист и выложил на стол пачку цветных фотографий. — Зови, вместе полюбуемся.
Лумпов замер с поднятой рукой и зажатым в ней удостоверением. С первой же фотографии на него смотрела обнажённая Лола, а рядом с ней в кожаных плавках и чёрном кожаном головном уборе, напоминающем эсэсовскую офицерскую фуражку, стоял он сам. В левой его руке был собачий поводок, прикреплённый к ошейнику на шее Лолы, а в правой руке была кожаная плётка. Обнажённая Лола стояла на четвереньках и по-собачьи преданно смотрела в объектив.
По паспорту Лола была Клавдией Ивановной Непряхиной, 1985 года рождения, прописанной в деревне Грязи, затерявшейся среди бескрайних просторов родного Нечерноземья. Это по паспорту, а по жизни Лола была девочкой по вызову, специализирующейся на предоставлении сексуальных услуг мужчинам, предпочитающих секс пополам с насилием. Проще говоря, Клавдия Ивановна удовлетворяла сексуальные потребности садистов, а Игорь Сергеевич был её постоянным и любимым клиентом, потому что после сеанса с Игорем Сергеевичем, Клавдия Ивановна сутки отходила от его фантазий, в которых секса было мало, зато мордобоя и других невинных шалостей ох как много.
Сказать по правде, Клавке такая жизнь нравилось, и куда её влечёт столь жалкий жребий, она особо не задумывалась. Секрет её порочного счастья был в том, что гражданка Непряхина являла собой типичный пример скрытой мазохистки. Раньше, в девичестве, Клавка таких заумных слов не знала, и не подозревала, чем наградила её судьба и мамка-пропойца. До того, как нелёгкая женская доля занесла её в массажный салон «Афродита», водилась за Клавкой на малой родине худая слава, потому и сыскать жениха ей в родных Грязях было не суждено. Хоть и была она на мордашку девчонкой симпатичной, но с явной придурью в голове. На каждой сельской дискотеке, которая неизменно сопровождалась пьянкой, умела Клавка так довести парней до белого каления, что даже те, кто в жизни ни разу на женщину руку не поднял, и то норовили Клавке в физиономию кулаком заехать. За эту непонятную прихоть и получила Клавка свою первую кличку — «Шалава».
В салоне ей объяснили, кто она есть по жизни, неблагозвучное прозвище заменили на новое иностранное имя, которое больше напоминало собачью кличку, и стали подкладывать новоиспечённую Лолу под особых клиентов. Там же, в салоне, и свела судьба Лолу с Игорем Лумповым.
Был Лумпов хорошим программистом, поэтому после университета ему предложили работу в органах по профилю. Время было тревожное, с работой и выплатой зарплаты в стране были большие проблемы, поэтому Игорь подумал-подумал, да и согласился.
О том, что в нём живёт ещё один человек, который обожает кровь и насилие, Лумпов понял в армии, когда служил во внутренних войсках. Подразделение, в котором он проходил срочную службу, частенько вывозили в город для разгона демонстраций и несанкционированных митингов. С демонстрантами, как правило, не церемонились: неважно, кто ты — пожилой мужчина, беременная женщина или несовершеннолетний подросток, раз ты в рядах несогласных с режимом, тогда получай резиновой палкой по хребту, а на десерт — порцию «Черёмухи» в глаза!
Лумпов так и поступал. Со временем он стал замечать, что дубасить гражданское население ему доставляет удовольствие, особенно когда потерпевший кричит и размазывает кровь по лицу. А ещё лучше, если среди демонстрантов попадалась под руку молодая женщина. Игорь тогда с особым удовольствием валил её с ног одним ударом резиновой палки, и пока она каталась по заплёванному асфальту с задранным подолом, Лумпов продолжал её лупцевать до тех пор, пока оргазм горячей волной не захлёстывал его сознание. Сослуживцы видели, что с их товарищем творится что-то непонятное, но помалкивали, а отцам-командирам и вовсе было безразлично, что в душе у солдата. Время было такое, не до того было!
После увольнения в запас началась новая гражданская жизнь. Жизнь была новая, а страсть осталась старая, порочная. Эта страсть и привела его в салон «Афродита», где после сеанса с Лолой наступало глубокое удовлетворение, и он неделю ходил умиротворённый, словно добрый христианин после исповеди. Но проходила неделя, и в душе у Игорька начинал шевелиться неприятный «червячок». Порок снова и снова настойчиво заявлял о себе, и Игорь, собрав остатки денег, вновь шёл в салон на встречу с Лолой. Такие встречи происходили два-три раза в месяц, так как на большее денежного содержания лейтенанта ФСБ не хватало.
Извращенцем себя он не считал, но порочную связь старательно скрывал. И теперь, глядя на пачку фотографий, Лумпов понял, что сидевший напротив него культурист добивается от него не денег, от него добивались того, чего он сам каждый раз требовал от Лолы — покорности и исполнения желаний.
