Назавтра она узнала из газет, что пара была на пороге развода и это путешествие они предприняли в надежде помириться. Двойное убийство квалифицировали как убийство из ревности с последующим самоубийством, и дело закрыли.
В ту пору импровизации ей удавались. Казалось, будто случай изо всех сил старается облегчить ей жизнь, с тех пор как в шестнадцатилетнем возрасте она взяла свою судьбу в собственные руки.
Спустя несколько месяцев в Нью-Йорке опять случилась неприятность. На этот раз жертвами стали высокопоставленные американцы. Прибрать за собой оказалось труднее, и двое копов пришли к ней и начали задавать вопросы. Последствий удалось избежать, однако пора было притормозить. Сразу после этого она обосновалась в Париже.
О возвращении в Штаты не могло быть и речи, а Азия ее не привлекала. Ее место здесь. В Европе, во Франции. В Париже.
Она страстно поцеловала Царя-Ворона в несуществующие губы. Прижалась к нему, расстегивая ремень, и скользнула на колени, вынимая еще не напрягшийся член. Он, не шевелясь, позволил ей это проделать. Что случилось? Он что, уже подыскал ей замену?
– Встаньте, – приказал он. – Я не должен был вас приглашать. Думаю, нам лучше не видеться.
– Почему? – спросила она, заранее догадываясь, каким будет ответ.
Он отодвинулся от нее, молча поправляя одежду.
– Назовем это чувством вины, если хотите, – произнес он в конце концов.
Она не верила своим ушам.
– Вины? Какой вины?
– Я испытываю очень теплые чувства к вашему мужу. – Его голос был глубоко серьезным, почти страдальческим. – Вы мне безумно нравитесь, но, несмотря на это, мне стыдно за свое поведение.
Она выпрямилась, оказавшись лицом к лицу с ним.
– Почему вы не хотите просто сказать правду?
Он посмотрел на нее так, будто она изрекла какую-то глупость.
– Другой правды нет, – произнес он тоном, не терпящим возражения.
Она почувствовала, как почва уходит из-под ног. Он не имеет права ее отталкивать. Нельзя так поступать.
Она бросилась на колени и обхватила его бедра.
– Я люблю вас, – проговорила она, прижимаясь к нему головой. – Не бросайте меня, пожалуйста.
Он не ответил, а его большие руки отодвинули ее. Она упала на пол и разрыдалась.
Потом, немного успокоившись, она привела себя в порядок и увидела, что он ушел.
Настаивать не имело смысла. Она не хотела рисковать и подвергать пересмотру молчаливое соглашение между ней и председателем. Слишком многое она может потерять. Он поставил ее на место, словно прислугу.
Унижение было невыносимым, но придется смириться.
Она взяла пальто и покинула квартиру.
Что произошло? Ему не нужна любовница-убийца? Нельзя, чтобы ее связывали с ним?
На улице она скорее почувствовала, чем увидела, как двое мужчин преградили ей путь. Она оглянулась. Сзади стояли еще двое, в точно такой же незаметной темной одежде. Полицейские в штатском или нанятые головорезы. Она безоружна, и против четверых тренированных мужчин у нее шансов нет. Она заставила себя расслабиться. Один из мужчин опустил руку во внутренний карман пиджака, достал бумажник, раскрыл его привычным движением и показал удостоверение, перечеркнутое трехцветной полосой.
– Полиция, – произнес он. – Извольте следовать за нами, мадам. Проверка личности.
И тут она по-настоящему испугалась.
Глава 36
Ночь со среды на четверг
Ее доставили в ближайший полицейский участок. После кратких переговоров с дежурным двое мужчин повели ее по длинному грязному и темному коридору в маленькую комнатку без окон, где было немыслимо жарко.
Дверь они заперли на ключ.
– Разденьтесь, пожалуйста, – сказал один из мужчин, пока второй высыпал содержимое ее сумки на маленький металлический столик, привинченный к полу.
Она сняла пальто, потом стянула через голову платье.
– Снимите все остальное, пожалуйста. И чулки тоже.
Она все исполнила и теперь стояла босиком на холодном полу.
Его табельное оружие висело на левом боку рукояткой вперед, и он мог выхватить его в любой момент. Виднелась красная точка предохранителя. Информация отложилась в дальнем уголке ее мозга. Возможно, она ей никогда не понадобится.
Тем временем второй мужчина открывал ее косметичку, вывинчивал помаду, пролистывал записную книжку, с величайшей тщательностью исследовал каждый предмет. Несколько минут он занимался паспортом, изучая страницу за страницей.
Тот, что приказал раздеться, проделывал то же самое с ее одеждой, бельем, он проверил даже ее туфли изнутри и подошву, потом внимательно оглядел ее саму, не прикасаясь к ней. После чего натянул резиновые перчатки и, запустив пальцы в волосы, прощупал кожу головы.
– Откройте, пожалуйста, рот.
Она подчинилась, и он посветил внутрь маленьким фонариком. Потом засунул в рот два пальца и прошелся по внутренней стороне щек.
– Будьте любезны, повернитесь и облокотитесь о стол, – потребовал он. – Сделайте пару шагов назад и раздвиньте ноги.
Она снова подчинилась. Этот обыск был незаконным. Его должна была проводить женщина. Но любая попытка поспорить или воспротивиться только доставила бы им удовольствие.
Пальцем, обтянутым перчаткой, полицейский грубо обследовал изнутри влагалище и анус. Когда он закончил, то оставил ее все в той же унизительной позе еще на несколько секунд, прежде чем сказать, что она может одеться.
Она натянула одежду не торопясь, с пустым, ничего не выражающим взглядом.
Оба полицейских выглядели разочарованными. То ли отсутствием ее реакции, то ли тем, что ничего не нашли.
– Догадываетесь, почему вы здесь? – спросил осматривавший ее полицейский, снимая перчатки, выворачивая их наизнанку и пряча в карман пальто.
Она не ответила.
– Мы можем задержать вас на сорок восемь часов и подождать, пока вы ответите.
Она зевнула, прикрыв рот рукой.
Полицейский побагровел.
– У нас в запасе вся ночь, – прорычал он.
– Спокойно, – остановил его второй.
– В ваших интересах не возникать, – снова заговорил первый.
Он открыл дверь и сделал знак коллеге. Они вышли, оставив дверь открытой.
Она услышала, как стихают их шаги.
Подождав еще несколько секунд, она тоже вышла. В коридоре было пусто. За узкой загородкой перед входной дверью дежурный стоял спиной и что-то искал в ящике картотеки. Она прошла мимо него и покинула здание. Никто не попытался ее задержать.
