– Доброе утро. Что-то я всё проспал.
– Действительно, – отозвалась Марина. – Что за день такой? Все проспали!
Алла сразу же вышла, – от греха и от вопросов, – а они остались с Виком, который принимал посетителей, как выразилась Марина.
Зоя Петровна вытащила из печки хлеб. Как у неё это получалось – непонятно. Она ставила хлеб в печь на ночь, и он никогда не подгорал, не засыхал, всегда пропекался и выглядел, как классический каравай из рекламного ролика или дорогой поваренной книги. Алла проглотила голодную слюну. Ей захотелось есть так, как будто она только что пробежала на лыжах десять километров.
– А где Павел? – спросила она, косясь на каравай.
– В ангар ушли.
Алла сварила бадейку кофе – кофейника на всех не хватало, и она варила кофе в большом медном ковше с носиком, – и налила себе.
– Правда сегодня вертолет прилетит? – спросила она у спины Зои Петровны. Спина ничего не ответила, но как-то так дрогнула, что стало понятно – правда.
Алла пила кофе и волновалась.
Волновалась, что сейчас войдет Павел, а она очень давно его не видела. Волновалась, что ей придётся взглянуть в его странно светлые глаза при всех. Волновалась, что сегодня прилетит вертолет и всё закончится. Волновалась, что вертолет прилетит и ничего не кончится.
Появился Сергей Васильевич, посмотрел на Аллу с известным лукавством, потёр руки и подступил к Зое Петровне, чтоб она яичницы побольше нажарила. За ним притащился Петечка, взлохмаченный и заспанный, и стал канючить, что у него болит шея, повернуть не может, и вообще у него позвоночник сломан.
– Что ты несешь? – спросила вошедшая в кухню Марина. – Встань, я посмотрю!
И отвела его к окну.
Володя и Степан зашли один за другим надутые, должно быть, уже успели поругаться, а за ними ввалился добродушный Диман.
– А есть завтрак и всякое такое? Алла Ивановна, дайте кофе, а? У меня в ушах звенит!
– У тебя тоже позвоночник сломан?
Антон сказал, что должен погонять движок, а Женька спросила, нельзя ли на вертолёте покататься.
– Если Марк разрешит, – буркнул Антон.
– Марк! – закричала Женька в сторону коридора. – Можно мне на вертолёте покататься?
Марк вошел и улыбнулся ей. Следом ввалился Кузьмич.
– Все в сборе, – констатировал он, подошел к Алле и поцеловал, как будто делал это всегда.
Алла немного покачнулась. Она не делала так никогда.
– Яичня! – объявила Зоя Петровна.
Самая большая порция досталась Алле, конечно. Марина ничего не сказала про холестерин, а Сергей Васильевич сразу спросил, нельзя ли еще пожарить. Зоя Петровна ничего не ответила.
– Значит, смотрите, ребята, – начал Павел, коркой подчищая с тарелки остатки яичницы. – Сегодня эмчеэсники сказали, что под вечер придёт военный вертолет. Они привезут полицию, полиция снимет показания и заберёт Виноградова. Во сколько это всё будет, я не знаю, но у нас с вами дел много не поделанных. Закончить нужно. Алла, налей мне кофе.
Она поняла, что сейчас и начнётся самое главное. Ночью он сказал, что пока точно ничего не знает. Выходит, сегодня утром он что-то узнал? Когда же? Пока она разговаривала с фотографией полярной совы?
– А нам обязательно ждать вертолет? – Это, конечно, Володя спросил.
Павел покивал бритой башкой – обязательно.
– Сначала мы думали, что вы обыкновенные туристы, – произнес Марк задумчиво. – «Чайники», конечно, но просто туристы. Потом выяснилось, что у вас странная группа. Ей-богу, странная! Вы все – до одного! – пошли в поход с какими-то своими целями и тщательно это скрывали.
– Алла Ивановна, что это значит? – строго спросила Марина. – Вы что? Всё рассказали? В порыве чувств?
– Стоп, – попросил Марк. – Подождите, Марина.
– А что такого о вас могла рассказать Алла Ивановна? – вступил Володя. – Нет, вы мне объясните! Она просто участник похода и…
– Мы сейчас всё объясним, парень, – пообещал Кузьмич. – Только ты не мешай, не усердствуй особенно.
– Алла, вы рассказали?! Как вы могли?!
– Ничего особенного рассказывать не потребовалось, – перебил Марину Марк. – По лыжам всё стало более или менее понятно.
– По чему?! – изумился Петечка. – По каким лыжам? По нашим?!
– Женька пришла, чтобы… чтобы найти меня. Ей координаты кордона скинула Зоя Петровна.
– А что ж я до старости буду смотреть, как ты тут один маешься, а она там? – спросила Зоя Петровна, и все уставились на неё в изумлении. Раньше она никогда не говорила так длинно и витиевато!..
– Вот именно, – согласился Марк. – Остальные о существовании кордона ничего не знали.
– Да его и на картах нету, – поддержал его Сергей Васильевич. – Я карты-то наизусть выучил. Нету такого кордона! Ни на одной карте нету! Я думал, у вас тут секретные научные разработки происходят. Или еще чего похуже.
– В группе есть человек, который всё время шел по карте. Шел именно сюда, как и Женька. Но с другими целями. У него самые лучшие после Женькиных лыжи, абсолютно профессиональные, подобранные очень грамотно.
– Я?! – изумился Володя. – Что вы несёте?! У меня нет карты с вашим кордоном, я о нём вообще ничего не знал, пока нас сюда не привели!
– При чем тут ты-то?.. – пробормотал Кузьмич с досадой. – Слушай, парень, ты хоть иногда соображай, а?..
Володя растерялся:
– Вы говорите – самые лучшие, а самые лучшие лыжи в группе у меня…
– Твои лыжи – дерьмо пластмассовое, – хмыкнул Кузьмич. – Китайское массовое производство. Профессионалы на таких не ходят, что ты, ей-богу!
– Какое массовое производство! Я их выбирал в магазине на Тверской, мне консультант сказал, что это самые дорогие лыжи, на таких спортсмены катаются.
– Дорогие-то они, может, и дорогие. А консультант тебе еще не то наговорит, чтоб залежалый товар продать. Он тебе скажет, что на них можно на Луну лететь! Ты начинай соображать, парень, пора уже!
– Я ничего не понимаю, – отчеканила Марина. – У кого самые лучшие лыжи и самые подробные карты? У вас, Алла?
– У Аллы и Сергея Васильевича лыжи как раз вполне надежные и профессиональные. Такие бывают у людей, которые давно и… осознанно катаются. Время от времени на большие расстояния.
– Значит, твои, Стёп! – И Петечка толкнул Степана в бок. – Ты же в походы по два раза в год ходишь!
– Степан не ходит ни в какие походы, – перебил его Марк.
– Во время последнего перехода группа задержалась, потому что у Димана лыжа отстегнулась и в снег зарылась, – подхватил Кузьмич. Он смотрел прямо перед собой и вилкой чертил на столе узоры. Диман посмотрел на него. – Но штука в том, что такие крепления, как у него, сами не могут отстегнуться. Ни при каких обстоятельствах. Лыжа может сломаться, нога может отвалиться, но только вместе с креплением!.. Так специально сделано. Я сто раз его крепления смотрел – ну не могут они отстегнуться, и ведь не сломаны!.. А он-то говорил, что у него на маршруте лыжа отстегнулась и в овраге в снегу зарылась! Я и сообразил – всё дело именно в креплениях и в том, что они не ломались.
