– Здравствуйте, дорогая Кэтрин, – сказал Габриель, целуя старуху в щеку.
– Приветствую вас, Габриель и Джулианна. Рада видеть вас снова. – Она повернулась к профессору Маринелли. – Сесилия, каждая встреча с вами доставляет мне большое удовольствие.
– Мне тоже.
Женщины обнялись.
– Вы говорили с Джереми? – спросила Кэтрин, устремляя на Габриеля свои серо-голубые глаза.
– Нет, – сухо ответил Габриель.
– По-моему, вам обоим самое время закопать топор войны. Согласны?
Сесилия, найдя предлог, поспешила удалиться. Ей вовсе не хотелось слушать чужой спор, не имевший никакого отношения к творчеству Данте.
– У меня нет никаких претензий к Джереми, – обиженным тоном заявил Габриель. – А вот у него ко мне – есть.
Кэтрин стрельнула глазами:
– В таком случае вы не станете возражать, если я приведу его к вам.
Кэтрин решительным шагом направилась туда, где стоял Джереми Мартин, и сразу заговорила с ним.
Джулия с усилием встала, издали наблюдая за ними.
По всему было видно, что профессор Мартин не желает разговаривать с Габриелем. Он посмотрел в их сторону, затем повернулся к Кэтрин и покачал головой. Та сказала ему что-то резкое, после чего оба профессора направились к Эмерсонам.
– Она все-таки его ведет, – прошептала Джулия, беря Габриеля за руку.
– Приветствую вас, Эмерсон, – ледяным тоном произнес подошедший Джереми.
– Здравствуйте, Джереми.
Кэтрин посмотрела на них обоих и покачала головой:
– Ну что вы как мальчишки? Пожмите руки.
Габриель выпустил руку Джулии, чтобы обменяться рукопожатием со своим бывшим другом.
– Возможно, мое извинение запоздало, но все равно, Джереми, я хочу извиниться.
Джулия удивленно смотрела на мужа.
Похоже, что и профессор Мартин тоже был застигнут врасплох. Он глядел то на Габриеля, то на Джулию.
– Думаю, мои поздравления не запоздали. Кажется, у вас недавно была годовщина свадьбы. Я не ошибаюсь?
– Ничуть, – поспешила ответить Джулия. – Благодарю вас, профессор Мартин.
– Можете называть меня Джереми.
– Мы оба перед вами в долгу. Я этого не забуду, – сказал Габриель, понизив голос.
Джереми попятился назад:
– Сейчас не время и не место.
– Почему же? Как раз время. А что касается места, давайте выйдем в коридор. Не упрямьтесь, Джереми. Мы же столько лет были друзьями. Я искренне хочу извиниться.
Профессор Мартин поморщился:
– Ладно. Надеюсь, дамы не будут возражать.
Кивнув Кэтрин и Джулии, он пошел вслед за Габриелем.
– Кажется, они помирятся, – сказала Джулия, поворачиваясь к Кэтрин.
– Это еще вопрос. Если они вернутся, не пролив ни капли крови, я с вами соглашусь. – Глаза Кэтрин озорно блеснули. – Может, понаблюдаем за ними сквозь щелочку?
* * *
Пригласив Кэтрин на обед, Эмерсоны договорились пока не сообщать ей о беременности. Это должно оставаться тайной до конца третьего месяца.
Однако они забыли снять весьма красноречивый знак со стекла внедорожника «вольво», недавно купленного Габриелем и стоявшего возле дома.
Пока Габриель готовил на кухне кофе, Кэтрин устремила свои всевидящие глаза на Джулию.
– А ведь вы ребеночка ждете, – сказала она, барабаня пальцем по льняной скатерти.
– Что? – встрепенулась Джулия и торопливо опустила стакан, боясь расплескать воду.
– Это же очевидно. Вы отказываетесь от вина и даже от кофе. Ваш муж, который и раньше был очень заботливым и внимательным, теперь буквально трясется над вами, словно над фарфоровой куклой. При этом он пытается скрыть свою гордость, щедро сдобренную тестостероном. Меня не одурачишь.
– Профессор Пиктон, я…
– Помнится, мы договорились, что вы будете называть меня просто Кэтрин.
– Кэтрин, у меня еще совсем небольшой срок. Мы пока никому не говорим, даже нашим родным. Ждем, когда у меня начнется четвертый месяц.
– Что ж, это разумно. Чем позже на кафедре узнают о вашей беременности, тем лучше. Не торопитесь, – сказала Кэтрин, задумчиво потягивая вино.
– Я боюсь говорить руководству кафедры.
– А это еще почему? – удивилась гостья, отставив бокал.
Рука Джулии инстинктивно опустилась на живот.
– По нескольким причинам. Боюсь, они сочтут меня недостаточно серьезной. Тогда Сесилия просто исключит меня из докторантуры.
– Какая чушь! У Сесилии трое детей. Двоих она родила в Пизе, когда училась в аспирантуре. Есть еще причины?
Джулия застыла с открытым ртом:
– Я этого не знала.
– Я давно знаю Сесилию. Она ухитряется сочетать материнство с работой. Потому летом они всей семьей уезжают в Италию, где живут ее родители… Я спрашивала, какие еще у вас причины для страхов?
– Я опасаюсь лишиться стипендии.
– Опять чушь. Со времен моего студенчества в университетах очень многое изменилось. По нынешним законам факультет не имеет права ни отчислить вас, ни лишить стипендии. Как и любой беременной женщине, вам положен декретный отпуск. Если не ошибаюсь, в Гарварде есть комитет, следящий за соблюдением прав женщин. Ваш декан – человек умный, но даже если бы он и был непроходимым болваном, ему бы пришлось подчиниться существующим законам… Еще страхи есть?
– Я не собираюсь просить о декретном отпуске. Мой гинеколог настоятельно советовала мне после родов посидеть дома месяца полтора. Но тогда кафедра не зачтет мне целый семестр.
– Отказываться от декретного отпуска? – нахмурилась Кэтрин. – Вы в своем уме?
Джулия собралась возразить, но Кэтрин утихомирила ее, подняв свою худенькую, морщинистую руку.
– Пусть у меня и не было своих детей, но я достаточно понимаю, что к чему. Так вот, отказавшись от декретного отпуска, вы только сделаете хуже и себе, и своей учебе, и своему малышу. Закон предлагает вам декретный отпуск, и надо им воспользоваться.
– А если на факультете это не понравится?
– Кому? Нескольким старым перечницам, возможно, и не понравится. Но если вас поддержит ваша научная руководительница, какое вам до них дело? Поговорите с Сесилией начистоту и попросите у нее совета. Она подскажет, как вам себя вести. Не позволяйте замшелым женоненавистникам загонять вас в тупик. – Кэтрин задумалась. – Я всегда готова сражаться с несправедливостью. Пусть только попробуют обидеть вас. Скажу честно, я уже на пятьдесят процентов готова принять предложение Грега и перейти на его факультет. Я сделаю это хотя бы для того, чтобы местные злопыхатели не посмели вас обидеть.
