На фотографиях были запечатлены два обнаженных тела, охваченные сексуальным экстазом. Мужчину Эйприл узнала сразу. По его телу, его позам, по особенностям его движений.
Женщина, с которой он все это проделывал, была даже не женщина, а девочка-подросток.
А занимались они…
Эйприл закрыла лицо руками и пронзительно закричала.
Глава семьдесят седьмая
Вашингтон, округ Колумбия
Вечером того же дня Саймон Тэлбот переступил порог родительского дома в Джорджтауне. Ему позвонил Роберт, руководитель избирательного штаба его отца, и велел немедленно приехать.
Саймон не знал, чем вызвана такая спешность. Утром он простился с Эйприл в аэропорту. Они провели уединенный, но такой сексуально насыщенный уик-энд. На следующие выходные он задумал сюрприз, решив неожиданно появиться в Дареме. Вскоре Эйприл закончит учебу, соберет вещи и переедет к нему в Вашингтон. Нет, не к нему, а в
ихквартиру.
– Входи, – послышалось за дверью отцовского кабинета.
Саймон прошел к письменному столу, за которым восседал сенатор Тэлбот, и пододвинул себе стул.
– Постоишь. Я тебя долго не задержу, – хмуро произнес отец.
Чувствовалось, он чем-то рассержен.
– Ты это видел? – спросил сенатор, бросая на стол фотографии, которые тут же разлетелись веером.
Саймон посмотрел на ближайший снимок, потом взял в руку, поднес к глазам. Его лицо побледнело.
– Я спрашиваю, ты это видел? – загремел сенатор, ударяя кулаком по столу.
– Н-нет. – Саймон бросил снимок на стол. Ему стало страшно. Страх иглой ввинтился ему в затылок.
– На них ты. Скажешь, нет?
– Понимаешь…
– Не ври мне! Это ты?
– Да, – сдавленным голосом ответил Саймон, которому действительно стало трудно дышать.
– Ты снимал?
– Нет. Папа, клянусь тебе. Я не знаю, кто их сделал.
Отец выругался.
– Это всего лишь копии. Знаешь, от кого я их получил? – (Саймон покачал головой.) – От сенатора Хадсона. Кто-то прислал оригиналы твоей невесте. Она рассказала отцу, тот сделал копии и отправил мне.
Невидимый панцирь на груди Саймона стал еще теснее.
– Эйприл их видела?
– Да. С ней началась истерика. Ее мать срочно вылетела в Дарем. Эйприл пришлось отправить в больницу.
– В какую? Как она сейчас?
– Тебя не касается, щенок! Ты хоть представляешь, чем это грозит моей избирательной кампании?
Саймон стиснул кулаки:
– Да забудь ты на время про свою кампанию! Как Эйприл? Она пыталась что-то сделать с собой? В какой она больнице?
– Нам еще повезло, что Хадсоны не мстительны. Они лишь требуют, чтобы ты забыл о существовании их дочери. Никакой свадьбы не будет. Завтра они официально объявят о расторжении помолвки.
Саймон вытащил мобильник, нажал кнопку быстрого набора. Вместо гудка он услышал чужой голос: «Набранный вами номер не обслуживается».
– Отец, я все могу объяснить. Дай мне поговорить с Эйприл. Все совсем не так, как она думает.
– Тут и так все ясно, – отрезал сенатор Тэлбот. – Роберт сразу узнал девчонку. Старшеклассница. Несовершеннолетняя. Была волонтером в моем штабе. Ты понимаешь, какой ущерб ты причинил мне? Неужели тебе мозгов не хватило подумать о последствиях?
– Это шантаж. С той девчонкой мы… Это было больше года назад. Кто-то намеренно исказил дату. Я не изменял Эйприл. Я люблю ее.
– Любишь? – язвительно переспросил сенатор. – То-то ты никак не расстанешься со своей рыжей шлюхой.
Саймон шагнул к креслу, в котором сидел отец:
– Я давно расстался с ней. Еще прошлым летом. Эйприл совсем другая.
Сенатор махнул рукой, словно собирался прихлопнуть муху:
– Слишком поздно. Эйприл сказала, что вычеркнула тебя из своей жизни. У кого повернется язык ее упрекнуть? Мало того что ты спутался с несовершеннолетней, так ты еще спаивал девчонку и дурманил наркотиками. Все это зафиксировано на этих чертовых снимках. Черным по белому! – Сенатор резко смахнул фотографии со стола. Вместе с ними на пол полетели бумаги, ручки, карандаши.
– Отец, клянусь тебе, я могу все исправить. Мне нужно лишь поговорить с Эйприл.
– Нет. – Сенатор встал. Саймон знал этот взгляд: жесткий, готовый прожечь насквозь. – Хадсоны требуют, чтобы ты навсегда оставил их дочь в покое. И ты подчинишься их требованию.
– Папа, я…
– Хотя бы раз сделай то, что тебе говорят! – рявкнул сенатор Тэлбот.
Саймон, до этого стоявший неподвижно, вдруг схватил с отцовского стола бронзовую статуэтку всадника и швырнул в стену.
– Ты меня никогда не слушал! – закричал он. – Всю свою жизнь ты только приказываешь. Ты требуешь, чтобы тебя слушали, но сам никого не желаешь слушать. Плевать я хотел на тебя! И на твою долбаную кампанию! И на все запреты! Для меня важна только Эйприл. Я сделаю все, чтобы ее вернуть! – Саймон стремительно вышел из кабинета, хлопнув дверью.
* * *
Свое пребывание в полицейском отделении Дарема Саймон мысленно называл самой горькой иронией.
(В отличие от Габриеля, он не знал точного значения слова «ирония».)
Саймон не оставлял безуспешных попыток увидеться с Эйприл. Он посылал ей цветы и письма, которые возвращались обратно. Он пытался связаться с ней по электронной почте, но бывшая невеста внесла его адрес в черный список.
Тогда он решил подкараулить Эйприл возле ее дома, за что и был арестован. Теперь он сидел в камере полицейского отделения и почти не сомневался, что ему предъявят обвинение. Своего адвоката у Саймона не было. На помощь отца он не рассчитывал. Тот палец о палец не ударит, чтобы вытащить сына.
Саймон вспоминал свой прошлый арест, вызванный нападением на Джулию. Тот арест он вполне заслужил. Он был зол на нее и собирался мстить. Но с Эйприл все было по-другому. Все, что он делал, он делал из любви к невесте. Саймон решил признать себя виновным. У него еще теплилась надежда исправить случившееся. Быть может, тогда Эйприл или ее мать, до сих пор относившаяся к нему с большой симпатией, дадут ему пять минут на объяснение.
Саймон понятия не имел, кто сделал снимки. Натали вообще не знала о том свидании, хотя ей был знаком гостиничный номер, где все происходило. Не исключено, что она кого-то наняла.
Похоже, так оно и было. Потом Натали отправила снимки Эйприл, рассчитывая выиграть от его разрыва с невестой. Натали – умная и мстительная сука. Одним хорошо рассчитанным ударом поразила сразу три цели, нагадив ему, Эйприл и избирательной кампании его отца. Такое вполне в ее духе.
