Она тоже вздохнула, совсем как раньше, и свернулась калачиком, упершись в тело мужа.
– Я скучал по тебе.
Ричард гладил и целовал ее волосы. Его не удивляло, что волосы у нее длинные и прямые. Такими они были до химиотерапии.
– И я скучала по тебе, дорогой.
Грейс потянулась к его руке. Их пальцы сплелись. Кольцо, которое он подарил ей в день помолвки, и обручальное кольцо соприкоснулись с его обручальным кольцом. Ричард был рад, что не снимал его.
– Я мечтаю о тебе.
– Знаю, – ответила Грейс, поцеловав то место, где встретились их кольца.
– Ты была такой молодой. Впереди у нас была целая жизнь. А как много нам хотелось сделать. – На последнем слове его голос дрогнул.
– Да.
– Я скучаю по тем временам, – прошептал Ричард. – Мне хочется обнимать тебя в темноте. Слышать твой голос. Не могу поверить, что я потерял тебя.
Грейс высвободила его левую руку и прижала к своей груди.
Ричард собрал всю силу воли, зная, какое ощущение его ждет. Две впадины на месте былых выпуклостей. Помнится, он горевал о появившихся шрамах, но никогда не отваживался взглянуть на места ампутации и дотронуться до них. Впрочем, Грейс и не позволила бы.
Она собиралась сделать маммопластику, однако вернувшийся рак заставил забыть обо всем. Но Грейс всегда оставалась для мужа красивой и очаровательной. Даже в самом конце ее жизни.
Ладонь ощутила знакомую мягкую округлость. Ричард замер. Грейс положила поверх его ладони свою и прижала.
– Я вылечилась, – прошептала она. – Ты даже не представляешь, как это было удивительно. И совсем не больно.
У Ричарда защипало в глазах.
– Вылечилась?
– Никакой боли. Никаких слез. И красиво, непередаваемо красиво.
– Прости, я и не знал, что ты болела. – У него снова дрогнул голос. – Какой же я невнимательный. Я должен был бы это заметить.
– Мне пора. – Грейс поцеловала тыльную сторону его ладони. – Мне хочется столько всего тебе показать. Но не сейчас. Отдыхай, любовь моя.
* * *
Утром Ричард проснулся один, но с ощущением того, что ему сделали драгоценнейший подарок. На душе стало легче. Впервые за долгое время он почувствовал покой в душе. После семейного завтрака Ричард начал вплотную обдумывать увольнение со своей нынешней работы в Филадельфии.
Еще через неделю он дал объявление о продаже своего филадельфийского кондоминиума и нанял перевозчиков. Его мебель и другое имущество возвращались в дом, который они с Грейс купили в начале своей совместной жизни. Габриель настоял на том, чтобы сюда вернулись и вещи, хранившиеся на складе.
Когда грузовики с мебелью и вещами подъехали к старому дому, Габриель попросил грузчиков вначале вынести все, что находилось в хозяйской спальне.
– Не надо, – опустив руку на плечо сына, возразил Ричард. – Теперь я буду жить в гостевой комнате.
Габриель остановил грузчиков, сказав, что ему нужно кое-что обсудить с отцом.
– Почему ты не хочешь вернуться в вашу спальню? – спросил он, удивленно сдвинув брови.
– Потому что теперь это ваша спальня. Твоя и Джулии. Она покрасила стены и сделала эту комнату вашей. Я не хочу ничего менять.
Габриель пытался возражать, но Ричард поднял руку, прося сына умолкнуть.
– Грейс будет со мной в любой из здешних комнат. Она найдет меня и в гостевой комнате. – Он похлопал Габриеля по плечу, затем позвал грузчиков, объяснив, куда нести мебель.
Габриель не был настроен спорить с отцом, особенно сейчас, когда такое решение устраивало их обоих. Если кое-какие отцовские замечания и показались ему странными, он промолчал.
Честно говоря, Габриель не нашел в них ничего странного.
Ночью, когда Ричард остался один, он почти видел, как Грейс ложится в постель вместе с ним. Он повернулся на свою сторону и спокойно заснул, приготовившись встретиться с женою во сне.
Глава седьмая
Июль 2011 года. Оксфорд, Англия
Профессор Габриель О. Эмерсон с явным пренебрежением оглядывал скромную гостевую комнату общежития колледжа Святой Магдалины, которое больше напоминало монастырь. Возле стены стояли две кровати. Профессорские глаза сердито вспыхнули.
– Как это называется, черт побери?!
Джулия взглянула туда, куда указывал перст разгневанного профессора.
– По-моему, это кровати, – сказала она.
– То-то и оно. Мы здесь на ночь не останемся.
Габриель подхватил багаж и направился к двери, но Джулия его остановила:
– Габриель, уже поздно. Я устала.
– Вот именно. И где, интересно знать, мы уляжемся спать?
– А где спят студенты колледжа? Может, на полу?
Габриель бросил на жену испепеляющий взгляд:
– Я уже пообещал себе впредь не спать на убогом изделии, именуемом односпальной кроватью. Мы заказывали номер в «Рэндолфе», вот и пойдем туда.
– До даты нашего заказа еще два дня, – напомнила мужу Джулия, потирая кулаками глаза. – И потом, ты же обещал.
– Найджел тоже мне обещал, что поселит нас в свободных преподавательских апартаментах с двуспальной кроватью и ванной. И где тут двуспальная кровать? Где ванная? Нам придется топать в конец коридора и мыться черт знает с кем!
– И всего-то на две ночи. Меня вполне устроит общая ванная. К тому же мы почти все время будем заняты на конференции.
Габриель продолжал что-то сердито бормотать, но Джулия словно этого не замечала. Она подошла к окну, выходившему в красивый четырехугольный двор. Ее внимание притягивали странные каменные фигуры над аркой справа.
– Помнишь, ты рассказывал мне об этих фигурах? Они вдохновляли Клайва Льюиса, когда он писал свой роман «Лев, колдунья и платяной шкаф».
– Во всяком случае, так говорят, – нехотя отозвался Габриель.
Джулия прижалась лбом к окну:
– Как ты думаешь, призрак Льюиса до сих пор бродит в этих местах?
– Если и бродит, то в такую коморку он явно не заглянет, – фыркнул Габриель. – Скорее всего, он предпочтет свой любимый паб.
Джулия закрыла глаза. День выдался длинный и утомительный. Из лондонского отеля они поехали на вокзал. Затем поезд до Оксфорда и путь сюда. Она чувствовала себя невероятно уставшей.
Габриель любовался ее силуэтом.
– Джулианна, никаких призраков не существует, и ты это знаешь. – Из его голоса исчезли нотки раздражения и недовольства.
– А когда ты видел Грейс и Майю, кем были они?
– Это совсем другой случай.
