Но она не любила ссориться с ним, особенно на публике. Ей было тяжело вспоминать недавний инцидент в холле, когда Габриель сорвался на глазах стольких известных людей. Хотя Кэтрин и встала на его сторону, неприятный осадок не проходил.
Джулия тихо вздохнула. Его любовь к ней и желание, чтобы ее лекция увенчалась успехом, – вот что питало его гнев.
«Отношения с тобой – это его первые серьезные и искренние отношения, – мысленно напомнила она себе. – Имей же снисхождение к своему парню».
Джулия хотела коснуться его руки, но ее останавливала возможная реакция Габриеля. И потом, она не осмеливалась ему мешать. Она представила строгие глаза мужа, смотрящие на нее сквозь стекла очков, суровое выражение его лица. Зачем ей еще одна рана?
Она очень давно не видела Габриеля таким рассерженным. Джулии вспомнился один из его семинаров по Данте, когда она вывела его из равновесия упоминанием о Полине. Габриель тогда кипел от ярости, внезапно перешедшей в страсть.
Сейчас не время думать о страсти. Проявлять страсть она будет потом, когда они вернутся в свою комнатку в колледже Святой Магдалины. А то Габриель забудет про конференцию и утащит ее в какой-нибудь укромный уголок, где они займутся конференц-сексом.
Кое-кто из именитых ученых, поддавшись конференц-сексу, потом горько сожалел. Этого нельзя допускать ни в коем случае.
Следующая лекция была такой же мучительной. Джулия делала вид, что слушает, хотя думала совсем о другом. Если бы Габриель не заупрямился, клеветнический спектакль Кристы имел бы куда меньше зрителей. А теперь Джулия вынуждена вращаться среди тех, кто видел эту отвратительную сцену. Ей и без того было страшновато находиться рядом с известными дантоведами. Стараниями Кристы ее робость и неуверенность возросли стократно.
И все-таки, невзирая на случившееся, Джулия хотела бы провести этот день рядом с Габриелем, особенно во время ланча и частых перерывов на чай и кофе. Но они еще вчера договорились, что будут активно общаться с другими участниками конференции. Джулии необходимо завязывать профессиональные знакомства.
Профессора Пиктон и Маринелли представили ее своим давним друзьям, и Джулия заставляла себя вести учтивые разговоры ни о чем. Габриель находился в другом конце холла. Он развил бурную деятельность, стараясь пообщаться с максимально возможным числом гостей. Время от времени он поглядывал в ее сторону. Джулия догадывалась, что муж говорит о ней.
Габриель не был оставлен женским вниманием. В какой бы части холла он ни оказывался, рядом всегда стояло несколько женщин. Надо отдать Габриелю должное: он стойко выдерживал их внимание, однако не давал повода пускать в ход женские чары.
Джулия старалась внимательно слушать своих собеседников, однако все время следила за местонахождением и окружением Габриеля. Поглядывала она и за Кристой, однако та почти все время держалась рядом с профессором Паччиани.
Джулию это немало удивляло.
Паччиани тоже поглядывал на нее. Однажды он ей даже подмигнул. Но итальянец не делал попыток подойти и заговорить с ней. Казалось, ему вполне хватает общества Кристы, которая тем не менее ухитрялась флиртовать и с другими мужчинами.
Джулия маленькими глотками пила чай и слушала, как очередной профессор, с которым ее познакомили ученые дамы, рассказывает о своих последних исследованиях. Она мечтала о скорейшем окончании первого дня конференции.
* * *
Во время последней лекции Габриель заметил, что Джулия ерзает на месте. Так продолжалось почти час, словно ей отчаянно требовалось посетить дамскую комнату.
Его злость на Кристу ничуть не уменьшилась. Наоборот, Габриель часами раздувал угли своего гнева, находя мириады оправданий собственному поведению. Сейчас он занимался составлением оправдательной речи, которую собирался произнести перед Джулией, когда они вернутся к себе. Где-то на середине жена вдруг протянула ему записку.
Я не хочу ссориться.
Прости меня.
Спасибо, что встал на мою защиту.
Понимаю, как тебе было тяжело, когда она упомянула профессора Пиранью.
Габриель дважды перечитал записку.
Он смотрел на строгий черно-белый наряд Джулии, и у него сжималось сердце. Она просила прощения, хотя была ни в чем не виновата.
Он бы не удивился большей поддержке с ее стороны. Он жаждал ее сочувствия и понимания в этой нелепой истории, куда он ввязался, испытывая сильное желание ее защитить. Но он никак не ожидал извинения.
Их глаза встретились. Джулия робко улыбнулась. Улыбка подействовала на него куда сильнее записки.
Его раздражение гасло под холодными водами раскаяния.
Не тратя лишнего времени, Габриель перевернул ее записку и написал:
Эмерсон был придурком.
Но он надеется, что ты его простишь.
Джулия мгновенно прочла его слова и довольно громко фыркнула, пряча смех.
Эхо тут же откликнулось. Лектор остановился на полуслове и поднял голову от своих бумаг. Должно быть, его удивило, как какой-то свинье удалось проскользнуть в колледж Святой Анны и попасть на его лекцию?
Джулия залилась краской и была вынуждена разыграть приступ кашля. Габриель заботливо похлопывал ее по спине. Когда же лекция возобновилась, он написал еще одну записку.
Прости, что поставил тебя в неловкое положение.
Обещаю исправиться.
Ты вовсе не «лежачий полицейский».
Ты моя Беатриче.
Лицо Джулии просветлело. Ее плечи распрямились.
Она осторожно протянула руку и переплела свой мизинец с мизинцем Габриеля. Это позволяло им держаться за руки, ни привлекая чужого внимания.
Держа ее на крючке своего мизинца, Габриель украдкой поглядывал на нее.
Да, профессор Эмерсон умел быть придурком. Но он, по крайней мере, умел извиняться.
* * *
Когда все лекции первого дня конференции были прочитаны, Кэтрин повела Джулию в паб «Орел и ребенок». Местные жители называли его «Птичка с младенцем». Пожалуй, это был самый известный оксфордский паб. Джулии не терпелось переступить его порог. Ведь в этих стенах проходили встречи «Инклингов» – литературной группы, куда входили (в числе прочих) Клайв Льис, Джон Толкин и Чарльз Уильямс.
Профессор Пиктон заказала две пинты каледонского эля и повела свою бывшую аспирантку в дальний угол зала. Когда они обе сели, Кэтрин чокнулась с Джулией и приложилась к кружке.
– Рада вас видеть, Джулианна. Замечательно выглядите. – Кэтрин по-доброму оглядела ее. – Ваша свадьба была настоящим триумфом. Я давно так не веселилась.
– И я очень рада, что вы смогли приехать. – Джулия так крепко сжимала ручку кружки, что побелели костяшки пальцев.
