Даже Габриель не решился бы на такое на территории Ватикана.
После Рима они несколько дней провели в Ассизи, где молились и ставили свечи у гробницы святого Франциска. Оба молчали о содержании своих молитв, но обоим и так было понятно, что они молились друг за друга, за благополучие их брака и за то, чтобы рано или поздно у них появился ребенок.
Джулия к своим молитвам добавила просьбы о ниспослании ей мудрости и силы. Габриель просил о доброте и мужестве. Оба молились за Рейчел и Эрона, прося Бога благословить их ребенком.
В конце июля супруги приехали в свой дом в умбрийской деревне близ Тоди. Вилла стояла рядом с фруктовым садом. Возле виллы был панорамный бассейн, вокруг которого росла лаванда. Воздух был напоен лавандовым ароматом. Джулии захотелось, чтобы и их постель пахла лавандой. Она сорвала несколько веточек и положила их под простыни.
Проснувшись на следующий день, она увидела, что в постели лежит одна. Это ее не удивило. Солнце уже стояло высоко в небе, а на подушке, хранившей запах одеколона «Арамис», лежала записка мужа.
С добрым утром, дорогая!
Ты так сладко спала, что я не решился тебя будить.
Я поехал в Тоди на рынок.
Если тебе что-то понадобится, звони мне на мобильник.
С любовью,
Г.
P. S. Ты обворожительна.
Джулия улыбнулась. Просто записка, похожая на множество других, которые писал ей Габриель. Но в нижнем углу, словно в качестве живописного постскриптума, был маленький карандашный набросок: спящая Джулия, запечатленная в профиль, а под ним надпись: «Моя Беатриче».
Она и не подозревала, что Габриель умеет хорошо рисовать. Хотя, если учесть его разносторонние дарования, в этом не было ничего необычного. Набросок так понравился Джулии, что ей захотелось вставить его в рамку.
Улыбаясь, Джулия прошла босиком к шкафу с одеждой. Ей не хотелось одеваться, и она ограничилась рубашкой Габриеля, застегнув лишь несколько пуговиц. После этого она полезла в ящик комода за носками.
Снизу послышался голос Габриеля, звавший ее. Джулия весело сбежала по ступенькам.
– Привет, дорогая, – сказал он, целуя жену в лоб и ставя на стол пакеты с продуктами. – Ты замечательно выглядишь.
Освободив руки, Габриель погладил ее по одной щеке, затем по другой, а потом заключил в крепкие объятия.
– Хорошо спала? – спросил он.
– Отлично. Давно не спала так крепко. Я уже молчу про Ассизи с их спартанскими кроватями. – Она поцеловала кадык мужа. Габриель чуть поежился, словно от щекотки. – Спасибо за рисунок.
– Не стоит благодарности.
– Я не знала, что ты умеешь рисовать.
– Дорогая, если бы я мог, я бы написал тебя красками. И не кистью, а пальцами.
– Не дразните меня, профессор. Всякий раз, стоит мне подумать о красках, я вспоминаю нашу «живопись» на полу в Селинсгроуве. У меня внутри все вспыхивает. – Джулия шутливо надула губы.
– Обещаю, что я подумаю об этом. Потом. – Габриель разжал руки и озорно улыбнулся. – Мне нравятся твои носочки.
Джулия глянула вниз и скрестила ноги:
– Носки с ромбическим узором – это ужасно сексуально.
– Согласен. Приятель говорил мне, что ромбические носки созданы для соблазнения.
– Странные у тебя приятели, – покачала головой Джулия и потянулась к блюду за виноградиной.
Габриель раскладывал привезенные продукты, краешком глаза поглядывая на Джулию.
– У тебя счастливый вид, – заметил он.
Джулия уселась на разделочный столик, покачивая ногами.
– А с чего мне быть несчастной? Конференция прошла успешно. Мы потрясающе провели время в Риме и Ассизи. У меня любимый и любящий муж, и у нас с ним потрясающий дом в итальянской провинции. Да я счастливейшая женщина во всей вселенной.
– Во всей вселенной? – вскинул брови Габирель. – М-да, обитатели соседних галактик сгорают от зависти, слыша это.
Джулия шутливо пихнула его ногой, облаченной в носок с сексуальным ромбическим рисунком:
– Какой же ты зануда.
Габриель повернулся к ней и закинул ее ногу себе на плечо. Чтобы не опрокинуться, Джулия уперлась локтями в поверхность стола.
– Как ты меня назвала? – спросил он, разыгрывая гнев, однако сапфировые глаза весело блестели.
– Я… назвала тебя занудой.
Он изогнул одну бровь:
– Значит, я зануда? А разве зануда умеет делать так?
Его пальцы принялись щекотать ей подъем ноги.
Когда с губ Джулии сорвался удовлетворенный вздох, Габриель снял ее носки и перебросил через плечо.
– А теперь посмотрим, сумеешь ли ты распалиться без краски на полу, – негромко произнес он, и от тембра его голова у Джулии по телу побежали мурашки.
Он водил пальцами у нее под коленом, пока она не застонала.
– Джулианна, – прорычал Габриель, а его глаза так и плясали.
– Д-да.
– Оказывается, ты не надеваешь трусики.
Его палец путешествовал по внутренней стороне ее бедра. Вверх-вниз, вверх-вниз. Ритм движений был спокойным, однако дыхание Джулии участилось.
– Зануды не отличаются умением заниматься любовью, – сказал Габриель, дотрагиваясь до ее рта.
Джулия разомкнула губы, приняла его указательный палец и, немного пососав, вытолкнула обратно. Габриель ей подмигнул и провел влажным пальцем по внутренней стороне ее бедра.
– Разве зануда догадается сделать так?
Он наклонился и стал дуть там, где только что водил пальцем. Когда Джулия вздрогнула, он лукаво улыбнулся и повторил те же движения своим носом.
Встав, Габриель принялся жадно целовать Джулию, затем резко отодвинулся. Она не успела и рта раскрыть, как он встал перед ней на колени.
– Хмм, – промычал Габриель, снова закидывая ее ноги себе на плечи. – У этого стола подходящая высота. Думаю, ты права. Ты действительно самая счастливая женщина во всей вселенной.
Глава двадцать вторая
Джулия проснулась среди ночи от необходимости навестить ванную. Вернувшись, она услышала легкий скрип кровати. Габриель перевернулся на бок и пробормотал несколько слов.
Она не удивилась. Обычно Габриель спал крепко, но бывали ночи, когда он метался и ворочался во сне, а нередко и разговаривал. Джулию это не беспокоило. Однако сейчас она насторожилась. Габриель метался во сне, исторгая проклятия.
– Габриель! – крикнула она, подбегая к кровати.
