– Ты моя Прозерпина. Дева, способная укротить чудовище во мне.
– Ни слова о чудовищах. – Джулия поправила ему смокинг, опасаясь, что слезы вместе с косметикой могли попасть на ткань.
Потом они целовались, пока у Джулии не перехватило дыхание. Все это время Габриель крепко держал ее спину. Когда он разомкнул руки, Джулия хихикнула.
– Полагаю, миссис Эмерсон, выставка произвела на вас большое впечатление?
– Да. – Джулия перестала улыбаться. – Но мне совсем не нравится, что ты разместил здесь мою фотографию. Понимаю, это жест твоей любви, однако мне не хочется, чтобы меня видели все подряд.
– Этого не будет.
– Как не будет? – удивилась она. – Достаточно зайти в зал Боттичелли и…
– Витали хотел сделать нам благодарственный подарок, но я отказался. Вместо этого я попросил его организовать что-нибудь необычное для тебя. Он согласился. – Габриель кивнул в сторону ее фотографии. – Витали – старый романтик. Он был счастлив чем-то нас порадовать. Он согласился временно поместить сюда твою фотографию и на целый час предоставить этаж в полное наше распоряжение.
У Джулии округлились глаза.
– Зал Боттичелли в нашем распоряжении?
– Не только зал. – Глаза Габриеля светились искренней радостью. – Весь коридор – тоже наш, – шепотом сообщил он.
– Ты шутишь?
– Ничуть. Этаж предоставлен в наше распоряжение на… – Он сверился со своим «Ролексом». – На сорок пять минут. Потом мы вернемся к гостям и добросовестно выдержим общий прием и обед.
Джулия схватилась за лацканы смокинга, притянула Габриеля к себе и наградила долгим, жарким поцелуем.
– Я так понимаю, ты довольна?
– Идем, – не отвечая на его вопрос, сказала Джулия и потащила мужа к выходу.
– Куда?
– Заниматься импровизированным музейным коридорным сексом. Мне все равно, как ты его назовешь, но это наш шанс.
Габриель засмеялся и поспешил за своей очень решительной, стремительно идущей Джулианной. Высокие каблуки не предназначались для быстрой ходьбы, и потому ее пошатывало из стороны в сторону.
– Вы меня удивляете, миссис Эмерсон.
– Неужели?
Ей пришлось говорить громче, чтобы перекрыть стук каблуков.
– По моим представлениям, ты должна покраснеть от стыда и отнекиваться. Мне отводилась роль соблазнителя, но никак не соблазняемого.
Джулия бросила на него призывный взгляд:
– Я хочу испытать взрывной оргазм, от которого останавливается сердце. Здесь, у музейной стены. Вы же обещали, профессор. Ты только что пообещал мне невероятное: возможность уединиться в таком муравейнике, как Уффици. У меня просто нет времени, чтобы краснеть от стыда и отнекиваться.
Габриель весело смеялся, склонив голову набок.
Он повел Джулию по коридору. Они завернули за угол и нашли укромный темный уголок между двумя статуями.
– На этот раз я не остановлюсь, – прошептал Габриель, задирая ей платье.
– Приятно слышать.
– Здесь нет кондиционера. Нам будет немного… жарковато, – сказал он, водя тыльной стороной ладони по ее бедру.
– А я и хочу, чтобы было жарко, профессор.
Джулия обвила его шею и привлекла к себе. Габриель поднял ее. Ноги Джулии обвились вокруг его талии. Ее спина уперлась в толстое музейное стекло. От неожиданной прохлады Джулия вздрогнула.
– Теперь скажи, кто у нас обаятелен? – спросил Габриель, почти не отрываясь от ее губ.
– Конечно, ты, – ответила Джулия, впиваясь губами в его губы.
Она целовала его со страстью и неистовством. Ее язык путешествовал по его губам, требуя доступа в рот. Габриель разжал зубы. Язык Джулии тут же оказался в жарком пространстве его рта.
Они целовались так, словно встретились после многолетней разлуки и безумно истосковались друг по другу. Габриель гладил ее бедра, после чего задрал платье повыше. Тафта одобрительно шелестела.
Ласки продолжались. Габриель еще плотнее прижал Джулию к стеклу. Его руки постепенно поднимались выше, еще выше, как вдруг неожиданное открытие заставило его остановиться.
– А где твои трусики?
– Ты забыл? «Люблю свое я тело, когда оно с твоим». Трусики бы нам только помешали.
Габриель застонал, и его стон разнесся по пустому коридору.
– И так ты будешь ходить весь вечер?
Джулия вызывающе ему подмигнула.
– Неудивительно, что тот блондин глазел на тебя.
– Хватит говорить о других мужчинах, – сказала она, берясь за его галстук-бабочку.
Габриель снова приник к ее губам, продолжив игру языков.
Джулия елозила спиной по стеклу. Каблуки ее туфель слега царапали ткань смокинга. Она сняла с Габриеля галстук, швырнув его на пол, затем торопливо расстегнула ему рубашку. Она целовала ему шею и грудь. Ее губы что-то шептали, оставляя на коже жаркое дыхание. Потом ее рука опустилась вниз.
Однако Габриелю не хотелось торопиться. Он осторожно убрал ее руку, затем просунул свою ей между ног и слегка пошевелил пальцами. Его обрадовали ее готовность и нетерпение.
Джулия извивалась, стонала и умоляла:
– Не заставляй меня ждать.
Но напрасно она старалась притянуть его ближе к себе. Габриель рылся в карманах.
– Как хорошо, что я не забыл захватить вот это. – Он торжествующе помахал квадратиком из фольги.
Джулия открыла глаза, вглядевшись в квадратик:
– Откуда это у тебя?
Габриель лишь усмехнулся:
– Я подумал, что без этой штучки ты будешь себя неловко чувствовать.
– Значит, ты планировал… все это?
– Совершенно верно, – ответил он и сжал ей ягодицы.
Джулия хотела отобрать у него пакетик с презервативом, но Габриель покачал головой:
– Позвольте, миссис Эмерсон.
Зажав пакетик в зубах, Габриель расстегнул ширинку, после чего, надорвав упаковку, быстро надел презерватив.
Он не торопился входить в нее и дразнил, водя членом по лобку. Джулии это нравилось, и она крепче обнимала его спину.
Слова не требовались. Они находились за пределами слов. Габриель знал тело жены не хуже своего, равно как и она знала тело мужа. Их тела двигались гармонично и согласованно, увеличивая скорость.
Коридор наполняли сдавленные стоны и возгласы удовлетворения. Ближайшим статуям приходилось затыкать уши. Каждый толчок отзывался глухим ударом в толстое стекло.
– Я вот-вот… – Она не договорила. Мощная волна оргазма лишила ее дара речи.
Габриель ускорил толчки, и вскоре Джулия почувствовала жар выбрасываемой спермы, отделенной от ее влагалища тонкой пленкой латекса.
