– Тогда поспи, дорогой. Я здесь.
– Моя славная девочка, – пробормотал он и заснул.
Джулия осторожно поцеловала его в лоб.
«Я люблю этого человека всем сердцем. Я отдам за него жизнь. Ради него сделаю что угодно».
Ей было очень непривычно видеть Габриеля на больничной койке. Она не помнила, чтобы он когда-нибудь болел. Если он не спал, окружающее пространство было пронизано энергией его присутствия.
Сейчас энергия его личности иссякла. Перед Джулией лежал тихий, беспомощный человек.
Ей вспомнились события двухлетней давности, когда она случайно наткнулась на мертвецки пьяного профессора Эмерсона и помогла ему добраться домой. Тогда его вытошнило не от анестезии. Прямо на нее.
И на его темно-зеленый английский кашемировый свитер.
Джулии вспомнилось, как она волокла профессора в ванную и смывала с него исторгнутое его желудком. Она тогда запустила пальцы в его волосы и вдруг подумала о… ребенке. О том, как возилась бы с ним. Правда, в то время ребенок представлялся ей чем-то далеким и недостижимым.
Сейчас, глядя на прекрасное лицо любимого мужа, Джулия знала: в ней происходят какие-то перемены. Точнее, уже произошли.
* * *
– Ну и как он? – спросила встревоженная Ребекка, когда Джулия вошла в кухню.
Их разговор происходил на следующий день. Как хирург и обещал, Габриеля отпустили домой.
– Спит, – ответила Джулия, ставя поднос на кухонный стол. – Жаловался на боль, но болеутоляющее принимать не желал, пока я не пригрозила ему.
– Чем, если не секрет? – со смехом спросила Ребекка.
Джулия составляла в мойку грязную посуду.
– Напомнила ему одну очевидную истину. Чем дольше он будет поправляться, тем дольше ему придется ждать секса. После этого он буквально вырвал у меня флакон с таблетками. Думаю, больше нам не придется уговаривать его принимать прописанные лекарства.
Ребекка качала головой, пряча улыбку.
– На обед будет куриный бульон с домашними булочками. Устраивает?
Экономка склонилась над плитой, где в кастрюле целиком варилась курица.
– Потрясающе. Спасибо вам, Ребекка.
– Я нужна вам на выходные?
– Нет, спасибо. Уверена, мы и сами справимся. – Вопрос экономки несколько удивил Джулию. – А вы были бы готовы остаться на выходные?
Ребекка шумно опустила крышку кастрюли:
– Конечно. Я всегда готова остаться и помочь вам. Исключение составляют праздники. И то, если вы предупредите меня заранее, я смогу что-нибудь придумать. Возможно, мои слова покажутся вам глупыми, но я привыкла считать вас с профессором своей семьей.
– Ваши слова ничуть не кажутся мне глупыми. Мы то же самое привыкли думать о вас. – Джулия уперлась спиной в прилавок. – Когда вы в доме, жизнь становится гораздо легче. Грязное белье исчезает, и на его месте появляется чистое. Холодильник и морозильник полны вкусной еды, а сам дом сверкает. Я бы никогда не сумела вести хозяйство так, как вы.
– Сумели бы. Но это отнимало бы бо́льшую часть вашего времени, и на учебу его бы не хватило. Вам пришлось бы выбирать между домашним хозяйством и докторантурой… Да, хотела спросить вас: нам по-прежнему ждать в гости брата профессора и его семью?
Ребекка тщательно вытерла фартуком руки и подошла к кухонному острову. Там на подставке, словно кулинарная книга, стоял айпад. Экономка открыла календарь, куда были занесены все предстоящие визиты в дом профессора Эмерсона.
– Нет. Мы с Габриелем подумали и решили, что их визит надо отложить. Мы оба не в том состоянии, чтобы принимать гостей. Лучше всего, если они приедут после Рождества. Мы так и так с ними увидимся на День благодарения. – Джулия поморщилась. – Извините, пожалуйста. Я была в полной уверенности, что сказала вам.
– Ничего страшного, – отмахнулась Ребекка. – Я просто передвину в календаре их визит.
– Я не ожидала, что после операции Габриель так ослабнет. Он уже завтра рвется на работу, но я сомневаюсь. Надо обождать, пока пройдут боли.
– Мужчины – самые скверные пациенты. Прописанных лекарств не принимают, распоряжения врачей не выполняют и вообще не желают признавать себя больными. Совсем как кошки.
– Я запомню ваше сравнение, – усмехнулась Джулия.
– Думаю, кота легче заставить проглотить таблетку, чем мужчину. Правда, мужчина вас хоть не поцарапает.
Теперь Джулия хохотала.
– Хорошо, что Габриель нас не слышит. Ему бы очень не понравилось сравнение с котом.
– Мяу, – подмигнула ей Ребекка.
Глава сорок девятая
Через неделю после операции Габриель почти вернулся в свое прежнее состояние. Правда, отсутствие секса делало его ворчливым и раздражительным.
Кто-то может возразить, что ворчливость и раздражительность как раз и являются его прежним состоянием.
Джулия принимала скачки его настроения со своей всегдашней ангельской улыбкой и добрым юмором. Конечно, она тоже привыкла получать от мужа регулярные оргазмы, и вынужденный перерыв в интимной близости до некоторой степени сказывался и на ней.
– Кэтрин прислала нам письмо, – сказал Габриель, махнув в сторону кухонного стола, где лежала вся дневная почта.
Джулия безошибочно выбрала небольшой белый конверт. Письмо действительно было от профессора Кэтрин Пиктон, и пришло оно из оксфордского колледжа Всех Святых.
– Не ожидала, что Кэтрин задержится в Англии. Я думала, она уже вернулась в Торонто.
Габриель пододвинул стул, сел и начал просматривать остальные письма, надеясь, что сегодняшняя почта не преподнесет никаких сюрпризов.
– Кэтрин выхлопотала себе год работы в Англии. Открой письмо. Посмотрим, что она пишет.
Джулия надела очки, надорвала конверт и принялась читать.
Дорогие Габриель и Джулианна!
Надеюсь, мое письмо найдет вас обоих в добром здравии.
Оксфорд – прелестное место. Я очень довольна результатами исследований, которыми занимаюсь. Часто вспоминаю летнюю конференцию и надеюсь вскоре с вами увидеться.
Я уже говорила, что собираюсь в Бостон. Грег Мэтьюс пригласил меня прочесть цикл лекций в Гарварде. Время – конец января. Мне сообщили, что он также пригласил Джереми Мартина выступить с докладом.
Надеюсь во время моего пребывания в Бостоне повидать вас обоих.
И еще надеюсь, что вы спасете меня от кулинарных пристрастий Грега.
С наилучшими пожеланиями,
Кэтрин
