СИЛА ПРИСУТСТВИЯ
Иногда умирающему человеку (а с моей точки зрения ясно, что это справедливо и для неизлечимых больных, и для тех, кто здоров, но страдает от страха смерти) не нужно ничего, кроме нашего присутствия. Моя следующая история о том, как родственники и друзья могут протянуть друг другу руку помощи.
История Элис: протяни руку друзьям
Элис, вдова, чью историю я уже рассказывал в главе 3 (она страдала из-за необходимости продать дом и вместе с ним — дорогую ее сердцу коллекцию музыкальных инструментов), вот-вот должна была переехать в дом престарелых. Незадолго до ее переезда я взял короткий отпуск и на несколько дней уехал из города. Зная, что для Элис сейчас очень тяжелое время, я на всякий случай оставил ей номер мобильного телефона. Когда перевозчики мебели начали выносить ее вещи, Элис испытала парализующий приступ паники, с которым не смогли справиться ни ее друг-медик, ни врач-массажист. Тогда она позвонила мне, и мы проговорили двадцать минут.
— Я не могу спокойно сидеть, — начала она. — Я так взвинчена, что, кажется, скоро взорвусь. Не могу найти облегчения…
— Вглядитесь в самую сердцевину вашей паники. Что вы видите?
— Конец. Всему конец. Вот и все. Конец моему дому, всем моим вещам, моим воспоминаниям, моей связи с прошлым. Конец всему. Конец меня — вот что сидит в самой сердцевине. Хотите знать, чего я боюсь? Это про сто. Меня больше нет.
— Элис, мы с вами уже говорили об этом. Напомню вам, что продажа дома и переезд в дом престарелых — это очень серьезная травма, и, разумеется, вы должны испытывать ужасное смятение и жуткий шок. Я на вашем месте чувствовал бы именно это. Да и любой человек. Но давайте вспомним, о чем мы говорили. Что если про крутить время на три недели вперед, какой вам покажет ся эта ситуация?
— Ирв, — перебила она меня, — это уже не помогает. Боль слишком сильна. Меня окружает смерть. Смерть повсюду. Мне хочется кричать.
— Потерпите, Элис, поговорите со мной еще немного. Я задам вам один вопрос, который уже задавал: что именно страшит вас в смерти? Давайте сосредоточимся на этом. Все это мы уже проходили, — раздраженно и не терпеливо ответила Элис.
— Значит, недостаточно. Вперед, Элис. Пожалуйста, послушайтесь меня. Давайте продолжим работать.
— Ну, это не боль… Я доверяю своему доктору. Он подоспеет, когда мне понадобится морфин или что-нибудь еще. Это никак не связано с загробной жизнью — я выбросила из головы подобную чушь полвека тому назад.
— Итак, вы боитесь не процесса умирания, и не того, что ждет вас после смерти. Двигаемся дальше. Так чего же вы боитесь в смерти?
— Не то что бы я чувствовала незавершенность… Нет, я прожила свою жизнь в полную силу. Я сделала все, что хотела сделать. Все это мы уже проходили…
— Элис, пожалуйста, продолжайте. Я уже все сказала — меня нет. Я просто не хочу уходить из жизни, вот и все. Хорошо, я скажу вам: я хочу увидеть окончание историй. Хочу знать, что произойдет с моим сыном, решится ли он наконец завести детей? Мне больно сознавать, что я этого никогда не узнаю.
— Но ведь вы не будете знать, что вас нет. Не будете знать, что не узнаете… Вы говорили, что считаете, как и я, что со смертью полностью прекращается работа сознания.
— Да знаю, знаю, вы столько раз это говорили, что я уже могу продолжить наизусть: состояние небытия — это не страшно, потому что мы не будем знать, что не существуем, и т. д. и т. п. То есть я не буду знать, что пропущу что-то важное… Еще я помню, вы говорили о состоянии небытия, что это то же состояние, в котором я была до рождения. Раньше мне это помогало, а теперь перестало. Это ощущение слишком сильное, Ирв, ваши идеи тут не справятся, они даже не доходят до меня…
— Они все-таки могут вам помочь. Просто мы не должны останавливаться, нужно продолжать думать об этом. Мы сможем сделать это вместе. Я здесь, с вами, и помогу вам проникнуть вглубь.
— Это очень цепкий страх. В нем какая-то угроза, я не могу ее найти, не могу назвать…
— Элис, на самом дне наших чувств по поводу смерти всегда лежит чисто биологический страх, на уровне инстинкта. Это первобытный страх, и я тоже испытывал его. Словами его не выразить. «Все живые существа стремятся сохранить свою жизнь», — сказал Спиноза около 350 лет назад. Мы просто должны знать об этом, и быть готовы к тому, что первобытная сила нет-нет да и пробудите нас ужас. Это случается с каждым из нас…
Спустя двадцать минут голос Элис стал звучать спокойнее, и мы закончили разговор. Через несколько часов она прислала короткое сообщение: она восприняла наш разговор как пощечину и что я был холоден и не проявил эмпатии. Тем не менее она добавила, что все-таки почувствовала себя лучше. На другой день она прислала еще одно сообщение, в котором сообщала, что ее паника полностью улеглась — и вновь без видимых причин.
Итак, давайте посмотрим, как помог Элис наш разговор. Подействовали ли мысли, о которых я ей напомнил? Скорее всего, нет. Она отмахнулась от аргументов Эпикура о том, что с исчезновением сознания теряется возможность узнать, что она никогда не услышит, как закончились истории близких ей людей; что после смерти она вернется в то состояние, в каком была до рождения. Не подействовали и другие мои слова: ни предложение спроецировать себя на три недели вперед и взглянуть на ситуацию издалека, ни просьба продолжать «раскручивать» проблему. Она слишком сильно паниковала. Как пояснила сама Элис, «я знаю, что вы пытаетесь мне помочь, но идеям не под силу справиться с моей проблемой, они даже не достигают этой тоскливой тяжести у меня в груди».
Итак, идеи не помогли. Но давайте посмотрим на этот разговор сточки зрения отношений. Во-первых, я разговаривал с ней, находясь в отпуске, и дал ей понять, что полностью готов быть вовлеченным в ее ситуацию. В самом деле я сказал: давайте еще поработаем над этим, вы и я, вместе. Я не уклонялся от обсуждения всех аспектов ее страха. Я продолжал выяснять ее чувства по поводу смерти, признав, что этот страх знаком и мне. Я уверил ее в том, что в этом страхе мы с ней на равных, что страх смерти заложен на генетическом уровне — ив меня, и в нее, и во всех людей.
Во-вторых, кроме моего явного желания «присутствовать», в нашем разговоре содержалось еще и скрытое, но мощное послание: «Неважно, как силен ваш страх, я никогда не оттолкну и не покину вас». Я делал то же, что служанка Анна из фильма «Шепоты и крики». Я «обнимал» ее, я был рядом с ней.
Хотя я чувствовал себя полностью вовлеченным в ее ситуацию, мне удалось сдержать ее страх. Я не позволил ему распространиться1 на себя. Когда я просил ее продолжать исследовать и анализировать этот страх, голос мой звучал невозмутимо и деловито, что поддержало ее и помогло смягчить страх.
Этот урок прост: превыше всего — контакт с человеком. Кем бы вы ни приходились ему — другом, родственником или психотерапевтом, действуйте решительно. Попытайтесь приблизиться к нему тем способом, который считаете правильным. Говорите от чистого сердца. Расскажите о собственных страхах. Импровизируйте. Обнимите человека, который страдает. Делайте что хотите, лишь бы это принесло ему облегчение.
