Я с успехом использовал эту технику раньше, помогая пациентам повторно прийти в недавнее состояние ума. Больше того, уже не один десяток лет я рассылаю конспекты сеансов участникам своих терапевтических групп
[53]
. Однако, к моему удивлению, этот подход привел к противоположному результату. Патрик отреагировал на мой е-мэйл очень зло: он воспринял его как критику и усмотрел в этом карательную меру. Патрик был убежден, что я осуждаю его за то, что он так и не решил, жениться на Марии или оставить ее. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что так никогда и не установил с Патриком прочного терапевтического союза. Примите к сведению, что при недостатке доверия и в особенности при наличии соперничества в отношениях «психотерапевт — пациент», даже самые грамотные подходы, применяемые с самыми добрыми намерениями, могут не достичь цели. Причина в том, что пациент может почувствовать себя уязвленным вашими наблюдениями и в конечном итоге найдет способ отплатить вам той же монетой.
РАБОТА «ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС»
Часто можно услышать вопрос: нужен ли психотерапевт, если у человека есть близкие друзья? Хорошие друзья — важное условие благополучной жизни. Более того, если человек окружен друзьями или (что еще важнее) обладает способностью строить наполненные любовью отношения, вероятность, что ему потребуется психотерапия, намного меньше. В чем разница между хорошим другом и психотерапевтом? Друзья (так же, как и наши парикмахеры, массажисты, личные тренеры) могут проявлять эмпатию и оказывать поддержку. Друзья любят нас и заботятся о нас, в трудную минуту мы можем рассчитывать на их помощь. Но тем не менее только психотерапевт способен работать с человеком в плоскости «здесь и сейчас».
Взаимодействие «здесь и сейчас» (то есть комментарии к поведению человека в данную конкретную секунду) довольно редки в обычной жизни. Если они происходят, то свидетельствуют либо об очень высокой степени близости, либо о надвигающемся конфликте (например, «Мне не нравится, как ты на меня смотришь»). «Здесь и сейчас» часто выходит на сцену в общении между родителями и детьми («Перестань глазеть по сторонам, когда я разговариваю с тобой!»).
В рамках психотерапевтических сеансов обращение к режиму «здесь и сейчас» подразумевает анализ общения терапевта и пациента в данный конкретный момент времени. Сюда не входит ни анализ предыстории пациента («там и тогда»), ни жизнь пациента за рамками кабинета («там и сейчас»).
Почему подход «здесь и сейчас» имеет такое значение? Один из основных постулатов обучения психотерапии гласит: терапевтическая ситуация — это уменьшенная модель социальной жизни. Речь здесь о том, что рано или поздно в терапевтической ситуации пациент поведет себя так же, как в повседневной жизни. Если человек обычно ведет себя скромно, надменно, обольстительно, требовательно, проявляет страх— рано или поздно он применит эти поведенческие модели и во время сеанса.
Вот первый шаг к тому, чтобы помочь пациенту осознать свою ответственность за жизненные трудности. Постепенно он сможет воспринять очевидный вывод: если мы сами ответственны за то, что происходит в нашей жизни, то мы, и только мы одни, в силах изменить это.
Более того, информация, которую психотерапевт собирает в режиме «здесь и сейчас», необыкновенно точная. Хотя пациенты часто и много рассказывают о своих отношениях с другими людьми — возлюбленными, друзьями, начальниками, учителями, родителями, — психотерапевт воспринимает их исключительно через призму личности пациента. Подобные рассказы о событиях за пределами кабинета являются косвенными данными и могут значительно искажать реальность. Полагаться на них следует с большой оглядкой.
Часто бывало, что пациент описывал мне другого человека — например, супруга или супругу — а затем, увидев его (ее) на сеансе семейной терапии, я лишь в удивлении качал головой? Неужели вот этот привлекательный, энергичный человек — тот вялый, раздражающий, невнимательный тип, о котором я слышал все эти месяцы? Психотерапевт может лучше узнать пациента, наблюдая за установившимися терапевтическими отношениями. Вне всякого сомнения, это самый надежный источник информации: у вас складывается собственный опыт взаимодействия с пациентом, вы видите, как он общается с вами; скорее всего, он так же ведет себя и с остальными.
Верное терапевтическое использование подхода «здесь и сейчас» превращает ваш кабинет в безопасную лабораторию, в арену, на которой пациент может пойти на любой риск, раскрыть самые темные и самые яркие стороны своего «Я», воспринять ваши комментарии и, что особенно важно, поэкспериментировать со своей личностью. Чем больше вы сосредоточены на «здесь и сейчас» (а я тщательно слежу за тем, чтобы это происходило на каждом сеансе), тем крепче ваша связь с пациентом, тем проще установить близкие и доверительные отношения с ним.
Пациенты признаются в чувствах, которые раньше отрицали или подавляли. Психотерапевт понимает и принимает эти чувства, часто весьма щекотливые. Воодушевленный такой реакций, пациент ощущает себя понятым и защищенным, и идет на еще больший риск. Близость, связанность, рождающаяся из «здесь и сейчас», поддерживает вовлеченность пациента в терапевтический процесс, подготавливает почву для близости, становится той внутренней точкой отсчета, на которую пациент сможет ориентироваться, заново выстраивая свои социальные отношения.
Разумеется, хорошие отношения с психотерапевтом — не самоцель терапии. Психотерапевт и его пациент вряд ли будут по-настоящему дружить в обычной жизни. Однако для пациента успешные отношения с психотерапевтом — генеральная репетиция внешних социальных связей.
Я согласен с Фридой Фромм-Райхман, которая считает, что психотерапевт должен стремиться сделать каждый сеанс незабываемым. Ключ к созданию незабываемой атмосферы — использование возможностей метода «здесь и сейчас». В этой книге я уже довольно подробно описывал его
[54]
, и сейчас остановлюсь лишь на нескольких важных моментах. Хотя не все они имеют прямое отношение к страху смерти, они позволяют психотерапевтам успешнее устанавливать связь со всеми без исключения пациентами (в том числе и страдающими страхом смерти).
Развиваем восприимчивость к режиму «здесь и сейчас»
Обращение к данному методу на сеансе с Марком не было проблемой. Сначала я просто привлек его внимание к комментарию по поводу мыслей о Руфи, которые одолевали его по пути ко мне. Затем я остановился на изменении его поведения (имея в виду то, что он задал мне несколько вопросов личного характера). Но часто терапевту приходится искать более тонкие подходы.
За годы практики я выработал определенные поведенческие нормы в разных терапевтических ситуациях и чутко реагирую на отклонения от них. Задумайтесь о таком, казалось бы, незначащем и обыденном действии, как парковка автомобиля. Последние пятнадцать лет мой кабинет располагается в коттедже недалеко от моего дома. С улицы к нему ведет узкая подъездная дорожка. Хотя между моим домом и зданием, где находится кабинет, достаточно места для парковки, я неоднократно замечал, что пациенты предпочитают оставлять машину дальше по улице.
