— А может, он настолько умен, что не маскируется, зная, что мы ожидаем от него маскировки?
— Не усложняй, Хэллс. — Рэнди удалось выпустить изо рта кольцо дыма почти идеальной формы, отчего его настроение немного улучшилось. — Усама не псих, а гений терроризма. Разве он способен на такую глупость?
— Однако прячется так, что мы никак не можем…
— Довольно, Хэллс! Мы сможем! Я говорю тебе, что мы сможем! И мы поймаем именно Усаму, а не какого-то индуса в чалме, который сбрендил от тоски по родине и учинил перестрелку среди бела дня!
— На тренингах нас учили мыслить логически, Рэнди.
— И что же?
— Если кто-то выглядит как Усама и ведет себя как Усама, то это и есть Усама.
— Ты считаешь, что Усама способен устроить заваруху в супермаркете? Или что он станет бегать с ножом в руках по улицам, как перебравший мескаля чиканос? Нет, это не его масштаб! Это мелко и недостойно Усамы. Вот стереть с лица земли город Парадайз — другое дело. Здесь чувствуется почерк Усамы, его стиль, его размах! И вообще, Хэллс, кроме логики неплохо еще изучать психологические портреты наших противников!
— Да, ты прав, — поспешил согласиться Хэллс, чтобы не огорчать начальника.
Хэллса мутило от горького и крепкого кофе, который он на дух не переносил. Но отказаться не мог из соображений субординации: он опасался потерять расположение Рэнди. Подумав, он предложил собрать сведения о стрелке в белой галабии. Шеф удовлетворенно кивнул, поднялся из кресла, давая понять, что совещание окончено.
Хэллс обменялся с шефом рукопожатием и отправился добывать информацию. В его понимании это означало слоняться по городу и слушать, что говорят вокруг. Информации добывалось много, правда, толку от нее не было никакого. Но Хэллс не унывал, он верил в свою звезду. Настанет день, и он, Хэллс Сэгвей, услышит нечто такое, что позволит ему выйти на тот замаскированный бункер (Хэллс был уверен, что Усама прячется именно в бункере), где притаился коварный враг.
В полукруглом холле к Хэллсу обратился охранник:
— Рэнди, тут тебя спрашивают! — Он показал рукой на рыжебородого парня в черных очках.
— Ошибка, — буркнул Хэллс. — Рэнди у себя.
Он давно привык, что их с шефом часто путают. Оба — плечистые брюнеты среднего роста с аккуратно подстриженными усами, всем видам одежды предпочитающие костюмы темно-серого цвета.
— Извините, — пробурчал охранник и сказал Чуваку: — Поднимитесь по лестнице на второй этаж, сверните в левое крыло и постучите в палисандровую дверь. Шеф там.
— Какую дверь?
— Там одна деревянная дверь, не ошибетесь! — отрезал охранник.
Чувак проследовал указанным маршрутом. Действительно — в левом крыле деревянной оказалась всего одна дверь, все остальные были пластиковыми. Чуваку понравилась медная, начищенная до блеска, дверная ручка в виде львиной лапы. Он поправил на носу очки, осторожно нажал на ручку и потянул дверь на себя. Затем просунул в открывшуюся щель голову, заглядывая в кабинет.
Это была украшенная восточными коврами комната, посреди которой стоял огромный письменный стол, похожий на тот, за которым в голливудских фильмах работает над проектом Декларации Независимости президент Джефферсон. Возле окна, в окружении трех красных кожаных кресел стоял второй стол — раз в пять меньше первого. Комната утопала в клубах табачного дыма, производимого атлетически сложенным усатым мужчиной в сером костюме, сидевшим на краю письменного стола. В правой руке он держал сигару, а левой потирал мочку уха.
— Заваливай, не стесняйся, — с открытой улыбкой кивнул посетителю хозяин кабинета.
— Могу я увидеть Рэнди? — вежливо спросил Чувак.
— Я и есть Рэнди! — ответил серый костюм и добавил: — Не стой в дверях, проходи.
— Я насчет работы в баре… — с надеждой в голосе произнес Чувак, закрывая за собой дверь.
— О, я так и думал! — оживился Рэнди.
Он спрыгнул со стола, раздавил сигару в пепельнице, подошел к одному из кресел, уселся в него и жестом предложил Чуваку занять соседнее.
— Кажется, тебя видели в «Розовом лисе», или я ошибаюсь? — с видом заговорщика спросил он.
— Навряд ли, — улыбнулся Чувак, которому понравились и кабинет, и его хозяин. — К тому же я совсем недавно в вашем городе.
— Так ты натурал? Это здорово! — восхитился Рэнди, хлопая Чувака по плечу.
Рука у него была как железная — плечо тут же заныло.
— Нам нужны парни такие, как ты, как легкий свежий воздух.
Мысль эта очень понравилась Чуваку, он несколько раз повторил ее про себя, чтобы не забыть.
— Раньше работал барменом?
Этого вопроса Чувак опасался больше всего.
— Нет, не приходилось, — ответил он.
— Сними очки! — вдруг потребовал Рэнди.
Чувак снял очки.
— Так и есть, — подтвердил Рэнди. — У тебя глаза честного человека. Если ты действительно никогда не работал барменом, то не умеешь мухлевать с напитками и подсовывать пьяным клиентам ослиную мочу под видом двадцатилетнего шотландского виски.
— Если надо, я бы мог научиться, — несмело предположил Чувак.
Ему совсем не хотелось подсовывать захмелевшим клиентам ослиную мочу под видом двадцатилетнего шотландского виски, но ему позарез нужны были деньги. По меньшей мере — три сотни долларов. Двести пятьдесят на ремонт трейлера и пятьдесят на закупку провизии.
— Не надо! — в притворном ужасе замахал руками Рэнди. — Наоборот — я сторонник честного бизнеса! Никаких махинаций с напитками, никакого обсчета! Твоего предшественника я уволил за то, что, прибавляя к пяти долларам десять, он всегда получал пятьдесят!
— А как с чаевыми? — Чувак решил внести ясность и в этот вопрос, чтобы сразу расставить точки над «i».
— Чаевые — можно! — великодушно разрешил Рэнди. — Без чаевых бар — не бар. Ты можешь выйти на работу сегодня к пяти часам вечера, чтобы тебя успели ввести в курс дела? Я уже неделю сам торчу за стойкой, и, признаюсь, мне это сильно надоело. Да, вот еще — у вас есть черные брюки и белая шелковая рубашка?
— Шелковой нет… И брюк тоже.
Рэнди просканировал Чувака взглядом с ног до головы и улыбнулся:
— Ладно, так и быть, пока подберу тебе что-нибудь из своих запасов, а там видно будет…
— Так я принят? — Чувака немного насторожило, что Рэнди ни словом не обмолвился о том, сколько он намерен платить своему новому бармену.
— Да, — подтвердил Рэнди.
— А сколько я стою?
— Совсем забыл, — Рэнди звонко хлопнул себя по лбу. — Пятьдесят долларов в день, точнее — в ночь, плюс чаевые и возможность набить желудок за счет заведения перед уходом домой. Скоропортящейся еды у нас всегда остается много. Понедельник — выходной. Ну что — мы договорились?
