— Мне тут звонили из школы, и я… Короче, поговори лучше об этом с папой, потому что я… — и снова в трубку: — А теперь можешь… Я спокойна. Легко тебе — сидишь себе там и…
Оскар зашел в свою комнату, улегся на кровать и зажал уши руками. В голове стучала кровь.
Оказавшись у больницы, он сначала решил, что вся беготня вокруг имела отношение к тому, что́ он натворил, но выяснилось, что это совсем не так. Сегодня он впервые в жизни видел мертвеца.
Мама распахнула дверь в его комнату. Оскар отнял руки от ушей.
— Твой отец хочет с тобой поговорить.
Оскар взял трубку и услышал далекий голос, перечисляющий названия маяков, силу и направление ветра. Он молча ждал у телефона. Мама вопросительно подняла брови. Оскар прикрыл трубку рукой и прошептал:
— Морской прогноз.
Он знал, что сейчас папа слушает радио и все равно его не услышит. Прогноз ветра для него — это святое. Каждый раз, когда Оскар навещал отца, в 16.45 вся деятельность в доме замирала и папа садился перед радиоприемником, рассеянно блуждая взглядом по полю, словно чтобы убедиться в правильности прогноза.
Отец уже давно не плавал, но привычка осталась.
В районе Альмагрюндет — ветер северо-западный, восемь баллов, ночью с переходом на западный, видимость хорошая, в районе Аландских островов и Архипелагового моря ветер северо-западный, десять баллов, ночью ожидается штормовое предупреждение. Всего доброго.
Так. Самое главное позади.
— Привет, пап.
— А, это ты. Привет. Говорят, будет штормовое предупреждение.
— Да, я слышал.
— Мм. Как дела?
— Хорошо.
— Мама рассказала мне про ту историю с Йонни. Нехорошо вышло.
— Да уж, не очень.
— Она говорит, у него сотрясение мозга.
— Ага. Его тошнило.
— Да, так часто бывает. Харри… ну, ты его помнишь… ему как-то грузилом по голове засветили… так он потом лежал и блевал, что твой теленок.
— Ну и че, выздоровел?
— Да вроде… правда, он прошлой весной помер. Но с тем случаем это не связано. Нет, в тот раз он довольно быстро пришел в себя.
— Это хорошо.
— Будем надеяться, что и этот очухается.
— Ага.
По радио продолжали перечислять морские районы: Боттенвикен и прочие. Оскар пару раз сидел в гостях у папы с атласом и следил пальцем за маяками, которые упоминали по радио. Когда-то он их даже знал наизусть по порядку, но сейчас уже забыл. Отец прокашлялся.
— Слушай, мы тут с мамой поговорили… Может, приедешь ко мне на выходные?
— Мм…
— Заодно поговорим про это… ну и про все остальное.
— Прям на эти выходные?
— Ну да. Если, конечно, хочешь.
— Да, но у меня вообще-то… А что если я приеду в субботу?
— Или в пятницу вечером.
— Не, лучше в субботу. В субботу утром.
— Ладно, договорились. Я тогда вытащу утку из морозилки.
Оскар поднес губы к самой трубке и прошептал:
— Только без дроби!
Папа рассмеялся.
Прошлой осенью, когда Оскар навещал отца, он сломал зуб о кусок свинца, застрявший в тушке птицы. Маме они сказали, что это был камушек в картошке. Оскар обожал морскую дичь, но мама считала, что убивать беззащитных птичек — это «невероятная жестокость». Расскажи они, что он сломал зуб об орудие убийства, она могла навсегда запретить подобную еду.
— Специально проверю, — ответил папа.
— Как мопед, на ходу?
— Да. А что?
— Так, просто вспомнилось.
— Ясно. Ну, вообще-то здесь как раз снегу навалило, можем прокатиться.
— Хорошо.
— Ладно, до субботы. Ты на десятичасовом приедешь?
— Да.
— Я тебя тогда встречу. На мопеде. Машина чего-то барахлит.
— Ага. Хорошо. Маму дать?
— Да нет… Расскажи ей, как мы договорились.
— Мм. Ладно, пока.
— Пока!
Оскар положил трубку. Немного посидел, представляя себе, как все будет. Значит, они поедут кататься на мопеде. Это здорово. Оскар надевал короткие лыжи, к мопеду привязывалась веревка с деревянной палкой на конце. Оскар брался за нее обеими руками, после чего они гоняли по деревне, как мастера спорта по водным лыжам. А потом утка с рябиновым желе. И всего один вечер без Эли.
Он зашел к себе, сложил в сумку спортивную форму и нож — возвращаться домой до встречи с Эли он не собирался. У него был план. Когда он уже стоял в коридоре, застегивая куртку, из кухни вышла мама, вытирая перепачканные мукой руки о передник.
— Ну? И что он сказал?
— Я к нему поеду в субботу.
— Так. А про эту историю что-нибудь сказал?
— Мам, мне пора на тренировку.
— Что, совсем ничего?
— Да сказал, сказал, мам, мне пора идти!
— Куда?
— В бассейн.
— В какой еще бассейн?
— Ну в наш, возле школы. Тот, что поменьше.
— И что ты там будешь делать?
— У меня тренировка. Я буду в половине девятого. Или в девять. Я потом с Юханом встречаюсь.
У мамы был расстроенный вид. Не зная, куда деть свои мучные руки, она засунула их в большой карман на переднике.
— А-а-а. Ну ладно. Только смотри, осторожнее. Не поскользнись там в бассейне или еще что. Шапка с собой?
— Да, да!
— Вот и надень, хотя бы после бассейна — на улице мороз. А то выскочишь с мокрой головой и…
Оскар шагнул к ней, быстро поцеловал в щеку, бросил: «Пока!» — и вышел. Оказавшись на улице, он покосился на свои окна. Мама стояла там, все еще держа руки в кармане передника. Оскар помахал. Мама медленно подняла руку и помахала в ответ.
Он плакал всю дорогу на тренировку.
* * *
Вся компания собралась на лестничной площадке у квартиры Гёсты. Виржиния с Лакке, Морган, Ларри, Карлссон. Никто не решался нажать на кнопку звонка, поскольку именно позвонившему пришлось бы излагать суть дела. Еще с лестницы они ощущали слабый запах, насквозь пропитавший Гёсту. Запах мочи. Морган пихнул Карлссона в бок и что-то пробормотал. Карлссон приподнял шерстяные наушники, которые носил вместо шапки, и переспросил:
— Что?
— Говорю, может, снимешь уже? Выглядишь как идиот.
— Ну, это ты так считаешь.
Он все же снял наушники, запихнул их в карман пальто и сказал:
